АНКЕТА.

1. Имя, фамилия, титулы.
И́нгрим Дагéйд.
● Прозвища: пока отсутствуют.

2. Дата рождения и возраст.
17 день Савена, 279 год н.э. Соответственно возраст 27 полных лет.

3. Раса, национальность.
Человек, шайнарец.

4. Род деятельности, социальное положение.
Младший сын главы Дома Дагейд. В прошлом командовал верховым отрядом в армии Шайнара, затем примерно полгода был наёмным охранником в купеческом караване, в настоящий момент обитает в Белой Башне и пытается найти причину жить дальше.

5. Родственные связи.
• Отец – Мейго Дагейд, 52 года, глава Дома Дагейд;
• мать – Нисура Дагейд, 49 лет;
• старший брат – Ингтар Дагейд, первенец Мейго, бывший наследник Дома Дагейд, умер во время стычки с троллоками чуть больше года назад в возрасте  31 года;
• старший брат – Медард Дагейд, 30 лет, второй сын Мейго, после смерти старшего брата – наследник Дома Дагейд;
• младшая сестра – Алесуне Дагейд, 17 лет;
• дядя, двоюродные братья и сёстры, родственники со стороны матери, также известно, что у кого-то из дальних родственниц матери обнаружили талант направлять, и она впоследствии сумела получить шаль, но контактов с семьёй не поддерживает.
5.1. Герб Дома: серый барс на голубом поле.
5.2. Личная печать: отсутствует.

6. Имущество.
• молодой боевой конь Сэрен («упрямый» с Древнего Наречия), также откликается на имя Серый – тёмно-серый в яблоко жеребец из тех, что часто встретишь в Шайнаре – крупный, массивный и выносливый; сейчас с Ингримом около полутора лет, долго не желал признавать его хозяином и до сих пор может артачиться, если почувствует слабину, однако в бою вполне надёжен; после укрощения Ингрима находится в конюшнях Башни;
• полутораручный меч (бастард) с обоюдоострым прямым клинком, сужающимся к концу, крестообразной длинной гардой и узким долом, не доходящим до конца лезвия; рукоять возле гарды цилиндрическая, примерно на половине своей длины она начинает сужаться к навершию, форма навершия близка к шару; общая длина около 125 сантиметров (25 сантиметров приходится на всю рукоять и приблизительно 100 сантиметров – на клинок; на лезвии клинка ближе к гарде стоит клеймо в виде барса;
• к мечу – простые ножны, сделанные из дерева и обтянутые кожей, которые обычно крепятся у пояса или у седла во время конного перехода;
• короткий меч с узким обоюдоострым клинком, длина 45 сантиметров, носится у пояса в ножнах и используется как кинжал;
• облегчённый ламеллярный доспех (чешуя – воронёная сталь), защищающий корпус и ключицы, а также наручи, однако всё это, предположительно, хранится в Белой Башне, и у Ингрима не было особенного желания возвращать своё имущество;
• несколько одинаковых метательных ножей, находящихся там же, где и доспех;
• незначительная сумма денег, оставшаяся после побега из дома и получения предоплаты от хозяина торгового каравана – примерно 100 серебряных пенни;
• одежда на смену – простая белая рубаха, вышитая по вороту и подолу тёмной нитью, нижнее бельё, а также два плаща – лёгкий летний без капюшона из светло-серой ткани и тёплый зимний из синей шерсти, отороченный мехом, всё было захвачено ещё из дома;
• простая конская амуниция – уздечка, войлочный потник и седло с выступом для крепления ремешков ножен.

7. Характер.
Настоящий шайнарец. «Мир, красота и жизнь» – три вещи, за которые прежде всего стоит браться за меч, на родине ли, останавливая Запустение, или, как Ингрим, в чужом краю, вдали от всего, что составляло смысл существования.
От рождения ему досталась сдержанность, которая лишь усилилась со временем. Старается оградить свой внутренний мир от вмешательства чужих людей, поэтому не любит бессодержательные разговоры «о смысле жизни», никогда до конца не открывается собеседнику, говорит лишь по делу. Редко проявляет сильные эмоции, что, впрочем, не значит, что он их не испытывает. Старается никогда не повышать голос, от него редко можно услышать ругань или даже просто что-то высказанное «в сердцах», о чём впоследствии часто приходится сожалеть. Вежлив, но не до лебезящей предупредительности, со всеми старается обращаться ровно.
Не считает существенной ту разницу между людьми, которую порождает социальный статус или деньги. Для него на первом месте в человеческой натуре всегда стоят нравственные качества, по которым он и судит, насколько хорош или плох тот, с кем его столкнула жизнь. В людях ценит прямоту, честность, верность долгу и, как ни странно, то, чего лишён сам – лёгкий нрав, общительность, добродушие.
Прежде всего – долг, то есть борьба с Запустением до последней капли крови, борьба, назначенная с рождения и тогда же отдавшая его смерти. То, что он не выполнил свой долг, пусть даже стремясь уберечь родных от возможной опасности, легко на совесть Ингрима тяжким грузом. Однако это горькое ощущение притуплено бесконечной пустотой в душе, оставшейся после отсечения от Источника. В глубине души знает, что никогда по собственной воле не вернётся в Шайнар, где будет ощущать себя предателем вдвойне.
Долг – перед другими, меньший, но не менее святой. Неизменно выполняет взятые на себя обязательства, всегда держит данное слово, но обещаниями старается не разбрасываться – именно из-за их нерушимости.
Покинув Шайнар, прослыл за сурового, вечно серьёзного и даже нелюдимого человека. Без нужды не заводит новых знакомств, с теми, кто старается навязаться к нему, предельно вежлив, но холоден. Для того чтобы начать доверять человеку, Ингрим должен сначала узнать его ближе. Вообще общаться с ним сложно – требовательный к себе, он так же сурово судит и окружающих.
Единожды злоупотребив его доверием, вернуть прежнее расположение шайнарца будет трудно, если не невозможно. Предпочитает не кривить душой и лучше промолчит, чем скажет неправду без очень веской причины.
Терпеливо будет идти к намеченной цели, если только это цель найдётся. Считает, что всё в мире имеет своё предназначение, и теперь, когда смысл собственной жизни оказался потерян, оказался в крайне неудобном положении.
Не из тех, кто умеет вести за собой. Командовать, координировать чужие действия – быть может, но нет в нём того огня, что зажигает чужие сердца, заставляет верить и идти рядом до самого конца. Наверное, поэтому, останься он в своей стране, никогда не поднялся бы выше командира небольшого отряда.
Никогда не возмущается, сталкиваясь с чужими, отличными от привычных ему, обычаями, не думает о них как о странных или даже неприемлемых. Однако продолжает следовать традициям своего народа, в частности, сохраняет причёску шайнарского воина.
Конфликты предпочитает решать мирным путём, никогда не будет с пеной у рта отстаивать свою позицию, скорее пойдёт на компромисс. При этом не любит пустые споры, которые не приводят ни к чему конкретному. За оружие без нужды не берётся, но не осталось другого выхода, то не отступит.
Интересуется всем новым, как знаниями из ещё не прочитанных книг, так и просто какими-либо неизведанными сторонами жизни. Однако по своей воле в сомнительные авантюры ввязываться не будет, не потому, что слишком дорожит своей жизнью, но из-за того, что, глупо сгинув, не исполнишь свой долг.
С женщинами неизменно приветлив, как любой шайнарец, считает своим долгом их защищать и при необходимости отдать жизнь за них. Из-за этого у Ингрима странное отношение к Айз Седай: с одной стороны, они женщины, да и в Порубежье к ним непременно относятся с уважением. Однако после укрощения чувствует глухую злость, досаду, раздражение, которые распространяются на всякую сестру, пусть даже и не красную.
В последний месяц, как следствие отсечения от Источника, стал замкнут, погружён в невесёлые мысли, безразличен ко всему окружающему. Однако периоды почти звериной тоски сменяются днями, когда просыпается жажда жизни и Ингрим стремится уцепиться хоть за что-нибудь. В глубине души жаждет вернуться в Шайнар и продолжить борьбу с Запустением, но не считает себя вправе это сделать.

8. Внешность.
Для шайнарца Ингрим не самого высокого роста – сто семьдесят восемь сантиметров, весит примерно семьдесят пять килограммов. Хорошо сложен, подтянут, поджар, мускулатура неплохо развита, что неудивительно для того, кто с юного возраста посвятил себя тренировкам, а затем и настоящей войне. Быть может, не очень крепок на вид для представителя своего народа, однако это у него семейное. Осанка прямая, гордая, но не напряжённая, голову держит прямо, с достоинством – как и положено настоящему воину. В движениях нет суеты, однако в них тоже всегда заметна собранность, целеустремлённость, походка быстрая, пружинистая, такая, про которую часто говорят «как у хищного зверя».
Лицо вытянутое, с точно очерченными, но не грубыми чертами, скулы не слишком выдаются. Высокий лоб. Нос прямой. Кожа от природы чуть смуглая, кроме того, к ней легко пристаёт загар. Брови густые, часто бессознательно сведены, точно в момент нелёгких раздумий или недовольства, цвет такой же, как и у волос. Волосы прямые и не слишком густые, тёмно-русого цвета. Длинные и густые ресницы. Узкие, плотно сжатые губы. Волосы на голове, как и положено шайнарскому воину, выбривает, оставляя лишь густую прядь на макушке. Обычно носит не слишком длинные и тонкие висячие усы. Иногда чисто бреется, но чаще оставляет совсем короткую бородку.
Глаза среднего размера, тёмного серо-зелёного цвета. Часто чуть прищурены. Взгляд – пристальный, внимательный, серьёзный, но не суровый. Когда улыбается, то улыбка часто затрагивает лишь губы – взгляд остаётся серьёзным.
Вообще лицо не слишком выразительно, но на нём не застывает каменное выражение – скорее чуть печальная сосредоточенность, серьёзность. Какой-то отклик в его чертах находят лишь самые сильные эмоции. Не улыбается, а скорее усмехается, но не зло, а как-то грустно, особенно в последнее время.
Голос негромкий, не слишком низкий. В речи прежде всего заметна сдержанность, эмоции почти не прорываются наружу. Предпочитает даже в самом крайнем случае не повышать тон.
В одежде всегда ценит практичность и удобство, поэтому предпочитает тёмные тона – в случае чего меньше видна грязь. Обычно одевается как можно проще, но неизменно аккуратно.
● Отличительные черты: небольшое родимое пятно на левой скуле, ближе к глазу; на челюсти с левой стороны расположен заметный старый шрам, полученный ещё в юности на тренировке; на самом деле отметин больше, как и у многих воинов, но расположены они так, что внимания на себя не обращают.

9. Биография.
Ингрим родился неделей позже праздника Свободы в Фал Дара и был третьим, младшим сыном в семье главы Дома Дагейд, Мейго, и его жены Нисуры, происходившей из известного шайнарского воинского рода. Отец был потомственным воином, одним из многих шайнарцев, чьим главным долгом стало противостояние Запустению. Дом Дагейд, некогда один из наиболее влиятельных и богатых в Шайнаре, в последнее столетие заметно растерял своё достояние и к моменту рождения отца Ингрима владел лишь несколькими небольшими поместьями на границе с Малкир, да и те были изрядно разорены. Положение удалось немного поправить, когда после смерти деда Ингрима главой Дома стал Мейго, обративший своими воинскими талантами на себя внимание короля Шайнара и со временем ставший одним из военачальников шайнарской армии.
В семье царило удивительное согласие, и на памяти Ингрима мать и отец никогда не ссорились. Мейго, занятый своими обязанностями, редко появлялся дома, и ему не удавалось уделять слишком много делам не воинским, и поэтому хозяйством заправляла мать. Она вообще главенствовала в семье, но мягко, и отец, непреклонный со своими подчинёнными, в спорных вопросах в конце концов соглашался, будучи при этом свято уверен, что решение принял самостоятельно.
Как ни странно, из родителей Ингрим больше любил мать. Отца – да, уважал, в доспехах, неизменно при оружии, появляющийся на несколько часов, стремительно проходящий мимо, иногда вскользь спрашивающий, как дела, он не мог не вызвать уважение, но настоящей любви не было. С братьями, хотя они и были ненамного старше – один на пять лет, другой на три года – у Ингрима отношения, как ни странно, не сложились.  Старшие всегда держались вместе, и после рождения младшего брата никак не могли примириться с тем, что по-хорошему в их дружную компанию надо пустить третьего. Вспоминается подшучивание, впрочем, не слишком злое, хотя в детстве всякая насмешка кажется обидной, иногда сваливание вины за мелкие проказы. Братья были бойчее, острее на язык, чем, наверное, и заняли всё место в сердце отца, а Ингрим и тогда отличался спокойствием и нелюбовью к обычным мальчишеским проказам.
Доверительные отношения у него сложились лишь с младшей сестрой, родившейся почти на десять лет позже. Мать чуть не умерла при родах, потом долго болела, так и не оправилась до конца, и отец, кажется, бессознательно считал дочь этому виной, и потому относился к ней холодно. Наверное, под влиянием брата девочка интересовалась больше войной и оружием, чем женскими занятиями, и страшно злилась из-за шайнарского обычая, по которому женщинам не пристало владеть оружием. Позже, когда она подросла, Ингрим втайне ото всех немного научил её владеть кинжалом и показал несколько приёмов рукопашного боя. Но это было, конечно, потом.
Учить Ингрима начали рано, вместе со старшими братьями, и он отличился усидчивостью, цепкой памятью, любознательностью. Едва научившись читать, мальчик повадился подолгу сидеть в обширной отцовской библиотеке, где выбирал в основном книги по истории. С интересом изучал Древнее Наречие, но оно ему, как назло, никак не давалось, и поэтому сейчас самое большее, что он сможет сделать – перевести на Новое несложный текст или сказать десяток простых фраз. Однако от непонятных, красивых слов тянуло чем-то таинственным, как будто за ними зримо вставали великие деяния прошлого.
Владеть оружием детей учил сначала отец, а затем одни из лучших воинов Фал Дара, и, помнится, Мейго жалел, что сыновья не могут набраться опыта у Мастера Клинка.  Главным стремлением Ингрима было не отстать от старших братьев, раньше взявших меч в руки и потому смотревших на брата несколько свысока. Однако совершенство личного искусства фехтования не было главным стремлением в жизни: мальчик знал, что его высший долг – борьба с Запустением, что он с рождения предназначен этой борьбе.
Несмотря на это, было время, когда он был готов навсегда расстаться со своим домом. Когда Ингриму было лет одиннадцать, у них в доме на несколько дней останавливалась Айз Седай со своим Стражем, посещавшая Шайнар по каким-то своим делам. Впрочем, сестру он не запомнил, но зато Страж, напоминавший повадками хищного зверя, надолго врезался ему в память. На некоторое время Ингримом овладело желание непременно попасть в Белую Башню, чтобы тоже стать таким, как он. Если бы его спросили тогда, каким, он не задумываясь ответил бы: «Опасным». Потом Айз Седай уехала, а желание со временем показалось невыполнимым и даже глупым.
С четырнадцати лет Ингрим начал обучаться военному делу, а с восемнадцати полноценно встал в ряды противостоящих Запустению, заняв место в конном отряде королевских войск. С тех пор вся жизнь его стала постоянной борьбой с троллоками, и каждый день, полный опасности, походил на другой. Он отличился – впрочем, не больше, чем иные, его заметили и, хотя он к этому никоим образом не стремился, в двадцать шесть лет назначили командиром небольшого конного отряда. Наверное, вся жизнь его была бы похожа на один длинный, затянувшийся день, в котором – конные атаки, уродливые морды троллоков совсем рядом, привычная тяжесть меча в руке, однако, как известно, Колесо плетёт так, как желает Колесо. И Колесу, видно, было угодно, чтобы Ингрима Дагейда как лист с ветки сорвало с родных мест.
Сначала во время очередной стычки с троллоками погиб старший брат. Конь вынес его с поля боя, и он умер уже дома, от полученных ран. Ингрим навсегда запомнил бледное, несмотря даже на природную смуглоту, лицо с протянувшейся через весь лоб запёкшейся кровавой царапиной, поджатые губы и остановившийся взгляд отца. После того, как последнее объятие матери приняло наследника Дома Дагейд, отец стал гораздо жёстче, совсем перестал улыбаться, начал предъявлять куда большие требования к оставшимся сыновьям, особенно к тому, кто теперь старшим.  В жизни Ингрима мало что изменилось. Умом он скорбел, но на сердце не было той тяжести, которая появляется после потери действительно близкого человека.
Ингрим долго оттягивал с женитьбой, да и родители не особенно настаивали – всё-таки он не был наследником. Полюбил всерьёз он поздно и девушку лет на восемь младше себя, правда, не из благородного сословия, а из разбогатевшей купеческой семьи. Родителям Ингрим тоже долго ничего не говорил, конечно, в Шайнаре не обращали такое пристальное внимание на сословные различия, но, как говорится, а вдруг. Потом же стало слишком поздно.
Их отряд добивал несколько десятков троллоков, оставшихся без руководства мурддраала, когда три всадника, в том числе и Ингрим, оказались отрезаны от остальных, погнавшись за противником и не заметив, как между ними и остальным отрядом встало несколько тварей. С необычайной чёткостью и холодностью мужчина осознал, что вот – верная смерть, он видел, как под одним из товарищей упал конь, а другой оказался от него отрезан. Одного он сразил копьём, но остальные напирали, сжимая кольцо, и помощи ждать было неоткуда, лишь оставалось злое желание: если умереть, так прихватив тварей. И вдруг мир преобразился: все ощущения стали чётче, мир дополнился множеством деталей, и вместе с тем где-то на грани сознания скользило что-то липкое, неуловимое, тошнотворное. На мгновение вспыхнуло пламя, Ингриму показалось, что перед ним прокатилась огненная стена, он бросил коня в сторону и опомнился лишь тогда, когда вырвался, так и не поняв, остались ли позади лишь обугленные трупы, или кто-то из тварей Тени выжил.
Он нагнал свой отряд, так толком и не поняв, что произошло. Остатки троллоков были добиты, и всадники, пусть с потерями, возвращались в город. На вопросы о «чудесном спасении» Ингрим отвечал вскользь, отговаривался тем, что троллоков оказалось не так уж много. Он со страхом думал, что станется, если откроется правда, но, к счастью, никто из отряда не видел, что произошло в самом деле. Уже дома, после долгих раздумий и попыток воспроизвести прежние ощущения, Ингрим со страхом осознал, что способен касаться Истинного Источника. В голове мигом ожили слышанные раньше рассказы о том, как мужчины-Направляющие сходили с ума. Льюс Тэрин Убийца Родичей. Разлом Мира. Всё, прочитанное или услышанное мельком, перемешалось в сознании, и все дальнейшие действия Ингрима объяснялись охватившим его смятением. Размышляя о случившемся позже, уже после Укрощения, мужчина проклинал себя за то, что не ушёл в Запустение, чтобы наверняка погибнуть, но погибнуть сражаясь. Но тогда он собрал немногие вещи, взял  все деньги, что у него были, оседлал своего жеребца и на следующее же утро, чтобы не вызывать подозрений ночным отъездом, покинул родной город, стремясь обезопасить своих родных.
Несколько дней он ехал на юго-запад в одиночестве, но потом встретил большой торговый караван, шедший из Порубежья в Кайриэн. Решив, что бесконечно скрываться один он не сможет, Ингрим присоединился к каравану, предложив свои услуги в качестве охранника. Как ни странно, плутоватый торговец, на добродушной и лукавой физиономии которого прямо было написано, что он нечист на руку, согласился. Дальше мужчина жил по инерции – выполнял свои обязанности, а в короткие свободные часы осторожно касался Источника, пытаясь научиться управляться с новыми способностями. Неизменно напоминая себе о грядущем безумии, он старался проделывать это не слишком часто, и в глубине души мечтал, когда жизнь немного устроится, попытаться разузнать больше о Порче и, быть может, даже очистить от неё мужскую половину Истинного Источника. Об опасности, грозившей ему от Айз Седай, Ингрим старался не задумываться, и такая неосторожность в конце концов вышла ему боком.
Впервые коснувшись Источника в Айне 306 года, вскоре после Бэл Тайн, мужчина сопровождал караван почти в течение полугода, до последнего летнего месяца. Порча пока никак на нём не отразилась, и он успокоился, по крайней мере, внешне. Неделей позже Малого Поста караван шёл берегом Алгуэньи и остановился на ночлег. Половина дальнейших событий была домыслена Ингримом, и, конечно, Колесо плетёт так, как угодно Колесу, но в его домыслах велика доля правды.
Четверо красных сестёр встретились с караваном случайно. Быть может, они охотились на другого Направляющего, а может, возвращались в Тар Валон, но они узнали об Ингриме. Вероятно, они сначала говорили с хозяином каравана, потому что оказались в лагере ночью и захватили мужчину врасплох. Ещё не очень искусный в обращении с Единой Силой, он попытался сопротивляться, но был очень быстро отгорожен от Источника щитом и спелёнат потоками Духа.
Дальнейшее происходило как бы во сне. Как ни странно – об этом он узнал позже, – ему оставили коня, оружие и даже некоторые вещи, и в сопровождении Айз Седай он отправился в Тар Валон. День, когда его укротили, Ингрим почти не запомнил, но это было уже в Белой Башне. Осталось ощущение, как будто невидимым лезвием срезали связывавшие его с Источником нити – Источник остался где-то на грани сознания, но никаких сил не хватало на то, чтобы до него дотянуться. С тех пор он остался в Башне, никому не нужный, подавленный. Ему выделили небольшую комнату, кормили, иногда разрешали выходить в сад под надзором какой-либо из Принятых, но не больше. Оставили даже оружие, которое, впрочем, всё равно лежало в комнате, забытое и брошенное. Ингрим не стремился лишить себя жизни – ему всё-таки казалось совсем глупым умирать от собственного клинка, – но почти не ел, ни с кем не пытался заговорить, тихо угасал. Спустя где-то неделю после укрощения его поведение несколько изменилось – теперь приступы тихой тоски сменялись днями, когда просыпалось подобие жажды жить, и тогда мужчины пытался найти выход из сложившейся ситуации. Несколько раз даже думал вернуться в родной Шайнар, чтобы выполнить свой долг до конца, но ощущение предательства неизменно его останавливало.
Наступила календарная осень, а он всё ещё находился в «подвешенном» состоянии, и не было того толчка, который повернул бы его или к жизни, или к смерти. Да и найдётся ли вообще такой человек, кто взялся бы вытаскивать бывшего Направляющего буквально с того света – сам Создатель вряд ли знает.

10. Навыки и способности.
• Отлично владеет полуторным мечом (в равной степени умело фехтует пешком и верхом на лошади) и копьём (только в конном бою), чуть менее хорошо обращается с кинжалом, в том числе знает, как вести поединок один на один с мечом и кинжалом, с мечом и щитом тоже работал, но реже;
• изучал пеший бой двуручным мечом, но больше для того, чтобы знать, что он из себя представляет, так как предпочитает двуручному мечу полуторный;
• неплохо стреляет из лука (однако практиковался в основном по мишени и изредка – на охоте, по людям никогда не стрелял), имеет базовые навыки обращения с секирой и булавой;
• умеет метать ножи, причём неплохо для того, кто давно не практиковался (с расстояния 7-9 метров обычно попадает 7-8 раз из десяти, если, конечно, ничто не мешает сосредоточиться);
• в юности изучал рукопашный бой, против не слишком умелого противника выстоит, однако, опять же, практики в последнее время не было;
• великолепно ездит верхом, как в седле, так и без, точно составляет с конём единое целое, вообще лошадей понимает и любит, и они в большинстве своём отвечают ему взаимностью; однако его навык заключается в основном во взаимодействии с животным и на сложные трюки не распространяется;
• плавать хоть и умеет, но средне – только что не утонет и выгребет к берегу (или очень постарается выгрести), если неожиданно окажется в воде;
• грамотен, то есть умеет читать, считать и писать, почерк имеет не то чтобы неаккуратный, но крайне неразборчивый; также с некоторым усилием может переводить с Древнего Наречия на Новое несложные тексты;
• общие познания из различных дисциплин, которым обычно обучают детей из Благородных Домов, однако неплохо разбирается лишь в географии и – в меньшей степени – в истории, потому что в своё время ими интересовался и перечитал почти всё, что можно было достать;
• из развлечений – танцует плохо и вообще это дело не любит, также может сыграть в камни с посредственным игроком;
• хорошо ориентируется, как по карте, так и на местности, обладает изрядной зрительной памятью на места (людей запоминает несколько хуже), часто может повторить маршрут, которым шёл или ехал всего один раз, если это было не слишком давно;
• в общих чертах представляет, как оказывать первую помощь, то есть может остановить несильное кровотечение, вытащить стрелу, перевязать рану, наложить шину и тому подобное, о каких-то особенных травах понятие если и имеет, то лишь из полузабытых книг;
• владеет различными бытовыми навыками – способен без затруднений развести костёр, оседлать лошадь, ухаживать за оружием, приготовить простую еду, устроить ночлег в безлюдной местности, подстрелить мелкую дичь на обед, при необходимости постирать свои вещи и даже зашить прорехи, но не слишком аккуратно.

Дополнительно.

1. Планы на игру.
Глобально – найти то, ради чего стоит жить, или, на худой конец, просто продержаться как можно дольше. На ближайшее время – оказаться против своей воли Стражем Тамико Седай и начать медленно выкарабкиваться из безразличного состояния, вызванного отсечением от Истинного Источника. А так – куда сестра, туда и Страж, вполне возможно, что против воли окажется подхвачен водоворотом важных событий. Словом, чем больше проблем на бедную голову укрощённого, тем лучше.

2. Связь с игроком.
Почта в профиле, проверяется регулярно.

3. Пробный пост.
...

Отредактировано Ингрим Дагейд (2016-02-09 12:10:55)