Вскоре после того, как Юми была отправлена спать в снятую для нее комнату, Авин зашел к Джаэлин Седай, чтоб рассказать, что ему удалось выяснить. Он не стал ничего утаивать - ни то, что Нари наотрез отказалась возвращаться, ни то, что после укуса волчицы на руке остались следы, благополучно исчезнувшие во время исцеления. Не стал он скрывать и то, что для поиска Нари пришлось попросить помощи - такого же Волчьего Брата, тайрена с желтыми глазами, который, по счастливой случайности, тоже в эту ночь бродил по снам, и который, по еще более счастливой случайности, находится в Кайриэне и "будет рад помочь Осе". Припомнил Авин также, что тайрен этот бывший Белоплащник, и даже то, что он однажды встречался с какой-то Айз Седай, так что Джаэлин Седай могла о нем и слышать. Рассказывая об Идальго, Авин не ощущал никакого особого чувства вины - не то чтоб он идеализировал Джаэлин Седай, но не думал, что сидящая перед ним женщина в самом деле может сделать кому-то плохо... ну, без веской на то причины. Иначе не просил бы Нари вернуться.
Закончив свой рассказ, Авин отправился спать. Джаэлин Седай на это не возражала - за сегодняшний день все порядочно устали, а после Исцеления требовалось восстановить силы. Когда он вошел в комнату, Серый поднял голову, махнул хвостом  и снова положил ее на плечо охотника.
"Они все так хорошо относятся ко мне", - подумал Авин, глянув на Ашири. - "Джаэлин Седай тоже... по-своему... И Ашири. Надо же - друг..."
Он разделся и забрался под одеяло - даже после проведенных в кровати часов все еще свежее и пахнущее мылом - для Айз Седай и ее спутников хозяева расстарались вовсю. И вдруг с тоской понял, что не заслуживает всего этого.
Он должен был шагнуть за порог Белой Башни. А если нет - он должен был сдохнуть там, в Запустении. Потому что не смог, не захотел расставаться с этим. Свои желания - даже нет, свое нежелание расставаться с Силой он поставил на первый план и действовал исходя лишь из этого.
Хотел ли  он на самом деле дойти до Ока Мира? Хотел ли исцелиться? Уверен ли он в этом?.. По правде, Авин скорее всего так и не собрался бы на решительный рывок, он умер бы там, не пройдя и половины пути, смирившись, сдавшись на милость Узора. Дойти он был вынужден.
Потому что рядом был Ашири, который вбил себе в голову мысль о каком-то долге.
Потому что рядом была Нари, которая во что бы то ни стало должна была выжить.
Потому что была Джаэлин Седай, давшая ему второй шанс дойти до цели, после того, как он бездарно потратил первый в первом же бою.
У него просто не оставалось выбора. И потому вместо желания была необходимость - единственное, что позволяет, по легенде, гарантированно найти Око Мира. Сделать еще один шаг на пути к цели.
И не умереть.
Он был и оставался трусом. Каждый день приближал тот миг, когда он наконец сойдет с ума и начнет убивать. Кто будет тогда рядом? Что случится с ними? Не "дружбы" он заслуживал - презрения. Не теплой постели, а грязной соломы в темнице или голой земли вдали от людского жилья. Свое нежелание расстаться с силой он оправдывал необходимостью спасти мир, тем, что что-то делает, с чем-то борется, пытается всё изменить.. верил ли он в это? Верил ли, что все получится?
"Однажды... у кого-то..." - Авин зажмурился, зарываясь с носом под одеяло. Колесо вертится, и то, что однажды было чистым, станет чистым снова. Иначе все не имеет смысла. - "Может быть..."
Может быть, слишком поздно для него.
Он изменился. Прошло всего несколько месяцев - а он изменился. Из простого парня стал путешественником, работал в одной из самых лучших библиотек этого мира, был в стеддинге, был в Запустении, дошел до самого Ока Мира... и, пока еще, жив. Слабая ниточка надежды, нить, конец которой теряется  в тумане, но зато рядом Джаэлин Седай, и сны.. и Ашири.. и саидин...
Может, что-то получится. Он должен в это верить. Он хотел в это верить. А еще хотел плакать - от страха, что надежды окажутся напрастными. Ему ужасно хотелось поговорить с кем-то, но все уже спали, да и разве мог он позволить себе плакаться кому-то в жилетку? Он вздрогнул, плотнее закутываясь в одеяло, словно это могло оградить от кошмаров.
"Я... должен был... умереть..."
"Я... должен... выжить"
Авин почему-то вспомнил кубок, найденный в сокровищнице Штормового Камня. Кубок с древним символом, белая капля на котором означала свет, а черная - так несправедливо.... или справедливо? - тьму. Клык Дракона. Что-то, связанное с Драконом, с тем, кто боролся с Тьмой, стало символом Тьмы. Белая капля... черная капля... красные капли....

Ему снился странный сон. Авин - или нет, во сне он был кем-то другим, и словно одновременно наблюдал за собой со стороны - полз по выжженой земле, прижимая к груди черно-белый диск. Кровь капала из ран, заливая древний символ алым, грязь пачкала его коричневым и черным, руки были в грязи, и он... он ничего не помнил. Он совершенно ничего не помнил, кроме одного - диск надо сберечь. Ценой своей жизни - диск надо сберечь. Он знал, что так будет. Он чувствовал. Сны сказали ему... Сны? Какие сны? Разве весь мир - не сон? Сон, от которого мы жаждем проснуться.
Кровь на земле тоже казалась совсем черной...