- …И старый муж, грозя любовникам темницей, сам не заметил, как спутал юношу с девицей.
Небольшая квадратная площадь наполнилась громким смехом. Голосистый юноша, стоя на голове и распластав по стене одного из домов свои длинные, худые ноги, допел очередную веселую песню с неприличным содержанием. При этом он ловко подыгрывал себе на лютне и не разу не прервался, хотя его лицо стало пунцовым. Он уже почти полчаса безраздельно властвовал над вниманием собравшихся простых горожан: пекарей и сапожников, прачек и уличных девок, вихрастых сорванцов и незамужних скромниц. Наиболее щедрые бросали ему в шляпу деньги и, потрепанный, заплатанный головной убор довольно быстро наполнился чуть ли не до половины.
Тагери Королек счел, что сегодня ему сопутствует удача. Он уже заработал себе на ужин и даже сверх того, поэтому теперь пел скорее для удовольствия. Ему нравилось украдкой наблюдать на лицах людей улыбки и удивлять зрителей незамысловатыми трюками. Кроме того, был удивительно теплый для этого времени года, погожий денек, и песни лились сами собою.
- Эй ты, менестрель! Заканчивай! Твои похабные куплеты режут слух приличным людям!
Не прекращая петь, Тагери поднял безмятежный взгляд на обладателя голоса, который грубо побуждал его замолчать. Толстый, богато разодетый мужчина, насупившись, выглядывал из носилок, которые, казалось, вот-вот под ним проломятся. Вид у него был не только угрюмый, но и важный, как бы говорящий, что человек, чей живот столь огромен, уже сам по себе фигура значительная. Однако Тагери быстро смекнул, что перед ним только богатый купец, а вовсе не муж аристократического происхождения.
- Знаешь ли ты, что горланишь под окнами благородной дамы? -  с еще большим негодованием осведомился торговец. – Умолкни или пой что-нибудь подобающее, иначе я позову своих слуг, чтобы они отходили тебя палками по бокам.
Заметив, что зрители, обеспокоенные появлением грубияна, начали расходиться, Тагери раздосадовано вздохнул и перестал петь. Молчал он не долго, открыто и без робости взирая на толстяка со ступеней дома, в котором, если верить купцу, жила та, чей слух оскорбил вульгарный слог. Через минуту Королек высоким и чистым голоском запел историю о прекрасной деве, которую постигло несчастье. Торговец удовлетворенно кивнул, приказывая носильщикам двигаться дальше, но не успел он покинуть площадь, как юный менестрель, не меняя ни мелодии, ни манеры пения, ни слога, бесспорно высокого, пропел о том, как жаль ему ту даму, за которой упрямо ухаживает грубиян, чей живот не пролезет и в самые широкие ворота.
- Что?! – взревел толстяк из носилок. – Ах ты, скотина! Проучите-ка этого наглеца!
Один из всадников, двигавшихся за носилками, повернул к менестрелю, но тот уже был на ногах и приготовился убегать.

Отредактировано Тагери Королек (2013-09-08 19:27:26)

Туливит, еще не видя того, кто решил вступиться за уличного певца, побагровел от злости. Жирные его щеки затряслись словно студень, резко опрокинутый на тарелку. Вспыльчивый нрав купца, как и его неуемная жадность, давно стали притчей во языцех, и не окажись на площади сын верховного судьи, для Тагери все закончилось бы худо.
- Да разверните же носилки, остолопы! – брызгая слюной, завопил Туливит, желая видеть, кому принадлежал голос.
Его охранник, намеревающийся выполнить приказ, остановился, без труда узнав молодого представителя Дома Сайган. Вступать в бой со столь влиятельным дворянином ему совсем не хотелось, тем более, что вокруг еще оставалось множество свидетелей.
Тем временем, Тагери, обнадеженный улыбкой незнакомца, в два шага перебрался за его спину, сохраняя, впрочем, почтительное расстояние. Заступничество молодого господина для бродячего менестреля было чем-то из ряда вон выходящим – никто и никогда не защищал его, всегда приходилось побыстрее уносить ноги. Тем веселее становилось от мысли, что нежданный защитник, похоже, оценил его чувство юмора и теперь тоже не прочь был выставить купца в дураках.
Когда носилки повернули, зеваки, еще остававшиеся на площади покатились со смеху, потому что Туливит почти что кубарем вывалился из них, запутавшись в складках занавеси. Он хотел уж было, поднявшись на ноги, высказать обоим наглецам все, что он о них думает, но вдруг понял, с кем столкнулся. Оказавшись лицом к лицу с Хромым, купец заметно смутился и сначала прокряхтел что-то нечленораздельное, потом заметил, с деланным спокойствием отзывая охранника:
-   Мое почтение Вам, лорд Сайган. Ежели желаете знать мое мнение, то Вы зря вступаетесь за мальчишку. Этот нахал не уважает наши порядки. Однако, - Туливит подобострастно поклонился, - кто я такой, чтобы Вам перечить?
Когда торговец поспешил ретироваться, увлекая за собой двух вооруженных всадников, Тагери счел возможным поблагодарить молодого дворянина.
- Примите мою искреннюю благодарность, милорд, - юноша низко поклонился мужчине, пряча от него лукавую улыбку. – Теперь я у Вас в долгу.

Отредактировано Тагери Королек (2013-09-08 23:03:24)

Тагери притих, про себя соглашаясь со спасителем. Еще неизвестно, какие у того были мотивы, и не попадет ли он, бедный менестрель, из огня да в полымя. Этого юноше очень бы не хотелось. Не особо на самом деле веря в удачу и еще меньше – в безвозмездную людскую доброту, Тагери мысленно прикидывал, чем бы он мог отплатить благородному господину и что тот мог бы потребовать в свою очередь. Правда, от этих размышлений паренька отвлекла, становившаяся все более веселой и опасной, сцена, разыгравшаяся между его обидчиком и его защитником. Похоже, у последнего были какие-то счеты с толстяком или, быть может, он просто испытывал к купцу неприязнь, что неудивительно, если брать в расчет отвратительный нрав толстосума.
Туливит затрясся от нового приступа злости. Казалось, он вот-вот лопнет – так он старался сохранить самообладание. Если песенка менестреля вызвала его неудовольствие, то речи Сайгана взбесили до самой крайности. Был бы на месте сына судьи какой-то другой дворянин, Туливит не убоялся бы ему перечить, потому как в его должниках были даже самые высокородные представители города, но, к несчастью для него, Сайганы всегда платили по счетам вовремя.
- При всем моем уважении, милорд, Вы ошибаетесь. Я делаю все возможное для процветания нашего государства, и мне очень жаль, что Вы доверяете пустым сплетням, - осторожно возразил купец. Действительно, еще никто не сумел уличить его в мошенничестве.
- Ври больше! – послышался громкий возглас из толпы зевак, которые все прибывали и прибывали. К нему вскоре присоединились и другие: «Вор!», «Мошенник!» и «Вспороть бы тебе брюхо, глядишь, оттуда посыплются монеты!». Затем в Туливита и его людей полетели помидоры, яйца и помои, которые у горожан имелись в избытке.
Тагери Королек, все это время не выходивший из-за спины Алвина Сайгана, тихо засмеялся.

Мягкая и нежная, но отнюдь не невинная улыбка менестреля явственно свидетельствовала  о том, что о содеянном он совсем не жалеет. Все могло окончиться плачевно, но за несколько месяцев, которые Тагери путешествовал в одиночку, он уже привык к постоянной опасности. Кроме того, паренек в душе был очень гордым и даже под страхом расправы не стал бы терпеть оскорбления в свой адрес, тем более, если они касались его песен.
Не став возражать относительно первого замечания человека, назвавшегося Алвином Сайганом, Тагери недвусмысленно покосился на рукоять его меча. Кража кошелька у этого господина была бы не только верхом неблагодарности, но и самой беспросветной глупостью.
- Что Вы, милорд, - менестрель встряхнул шляпу, в которой тотчас же зазвенели монеты, - нынче я и сам богат!
Юноша быстро собрал деньги в кошель и спрятал его за шиворот куртки. Честно зарабатывать на хлеб ему нравилось больше, чем воровать, хотя в этом он в последнее время сильно поднаторел.
- Я буду рад принять Ваше приглашение, - со всей возможной вежливостью согласился певец. В животе у него громко заурчало, словно бы говоря, что одним вином не обойдется. Юноша смутился, и, покраснев, опустил взгляд.
- Мое имя Тагирим Олодред, милорд. Но все зовут меня просто Тагери Королек.  К сожалению, я не местный и, действительно, совершенно незнаком со здешними порядками…
Несмотря на то, что сам по себе молодой мужчина тоже мог представлять опасность, юноша был ему искренне благодарен и, томимый любопытством, украдкой пытался рассмотреть лицо дворянина, скрытое капюшоном – однако безрезультатно.

Чутье подсказывало менестрелю, что близится тот самый момент, когда речь пойдет о долге, про который он так неосторожно обмолвился, благодаря своего спасителя. В противном случае пришлось бы предположить, что перед ним человек добрый во всех отношениях и помогающий людям безвозмездно, что представлялось невероятным. Как бы там ни было, Тагери рассудил здраво, что от угощения в любом случае отказываться не стоит, наоборот, лучше получить от него как можно больше удовольствия.
Со скрытым, едва читаемым лукавством, паренек ответил девице улыбкой на улыбку и попросил яичницу с грибами, сыр, тушеную тыкву и пирог с капустой. Аппетитом Королек обладал волчьим, хотя никогда не брал в рот мяса. Единственным, в чем он изменил правилам, внушаемым ему с детства, было вкушение яиц в любом их виде.
Девица с бесшумным хихиканьем убежала на кухню, а Тагери тем временем позволил себе еще раз взглянуть на дворянина. За то время, пока они добирались до трактира, лорд Сайган не сказал ни слова в ответ на щебет юноши. Впрочем, Королек был не настолько впечатлительным, чтобы в бледности, хромоте и немногословности увидеть дурной знак.
- Как видно, тот толстяк не только ничего не смыслит в поэзии и музыке, так еще и крупно насолил всем горожанам, - осторожно проговорил Тагери, смекнув, что пока лучше воздержаться от прямых вопросов. – Вы отлично его проучили, милорд.

Отредактировано Тагери Королек (2013-09-10 00:59:56)

Мошенники встречались везде, и Кайриэн не был исключением. Особенные, потаенные нравы этой страны, этого города еще не раскрылись бродячему менестрелю, но он готов был схватывать все на лету, вникая во все нюансы. Отец Тагери о своей родине рассказывал мало и, как правило, рисовал ее скорее в темных красках. Знать Кайриэна, по его словам, погрязла в лицемерии и лжи, которые являются главными средствами в Великой Игре. В чем она заключается, Тагери представлял смутно, потому что отец так и не рассказал об этом явлении подробнее.
Вскоре юноша и думать забыл про Туливита, которому, по его мнению, прилично досталось, особенно, если учесть, что молва быстро разнесет по городу историю о том, каким посмешищем он себя выставил. Довольный Тагери отломил кусочек сыра и сделал большой глоток вина. Однако замечание, высказанное лордом Сайганом, заставило его закашляться.
- Создатель миловал, милорд, - с трудом пробормотал Королек, отфыркиваясь. По лицу мужчины сложно было определить, шутит он или предупреждает, или, быть может, угрожает. Но скорее всего, решил менестрель, дворянин просто озвучил неприглядную правду. В том, что Тагери все еще был жив, действительно, можно было усмотреть удивительное стечение обстоятельств. Его более кроткие, никому не мешавшие, родители и сестра были уже мертвы.
Вопрос лорда Сайгана и вовсе застал менестреля врасплох. Подобных предложений ему никто еще не делал, может быть, потому что ему редко доводилось петь Высоким слогом.
- Вам понравилось, как я пою? – просиял паренек с расцветшей на губах улыбкой. Спросил он об этом, скорее просто  выражая радость, а вовсе не желая уточнить. Все и так было ясно – если бы лорду Сайгану не понравилось его пение, он бы и не заговорил об этом. Что ж, эта плата за спасение казалась разумной и по-своему заманчивой, тем не менее, тут было над чем задуматься, и Тагери некоторое время молча жевал принесенную ему яичницу.
- Согласись Вы, милорд, милостиво не держать меня в клетке, - наконец, решился ответить юноша, - кормить и одевать, я бы с радостью пел для Вас столько, сколько бы Вы ни пожелали… и сочинял бы песни, и танцевал… и показывал бы фокусы…
Слова юноши легко можно было счесть дерзостью, которая переходит границы дозволенного, но Тагери решил рискнуть. В конце концов, он с рождения был вольным бродягой и никогда никому не служил – в случае согласия, ему придется принести в жертву свою свободу.

Отредактировано Тагери Королек (2013-09-10 19:59:56)

Поначалу Тагери не нашел, что ответить, почувствовав себя пригвожденным к месту холодным и проницательным взглядом дворянина. И все же он отыскал в себе силы, воспользовавшись моментом, как следует рассмотреть своего недавнего защитника. Осознанное любование  мужской внешностью юноше еще было незнакомо, поэтому его желтоглазый взгляд был направлен только на изучение нрава собеседника и его настроения.
- Вы производите впечатление человека властного, милорд, - честно признался Тагери, решив обойтись без долгих предисловий. – А я… я обладаю редким талантом, - сказано было очень тихо, но уверенно, - и было бы совсем неудивительно, если бы Вы решили всегда держать меня при себе, никуда не отпуская.
Создатель свидетель, Королек был искренен в это минуту и, отвечая, не разыгрывал из себя непосредственность. Он всегда знал, что не похож на остальных, что может добиться большего, будучи немало одаренным. Так к чему ложная скромность?
- Простите меня, милорд, возможно, я по необразованности в чем-то проявил неучтивость, - Тагери на минуту опустил взгляд, потупившись, и тонко улыбнулся, не размыкая губ. – Вы очень щедры.