«Эээ... Окорок?» Ах, да, он ведь почти позабыл про это по истине аристократическое угощение, хотя дело было несколько минут назад. Потому что теперь все его мысли занимала девушка, которая была так заманчиво близко от него, что можно было почувствовать её тонкий запах, а от живого тепла её тела Эдвину и самому стало жарковато. Когда девушка обернула к нему лицо, мысли и вовсе спутались и песенка постепенно сошла на нет. Как-то само собой получилось, что Эдвин придвинулся еще чуть ближе, заведя руку за спину Олне.
«Только в щёчку, - сказал он не вовремя нарисовавшемуся перед внутренним взором строгому лицу кудрявой леди. - Это совсем не предосудительно, можно сказать, почти по-братски, да и... Да и что это вообще за дело: не вздумай вольничать? - возмутился менестрель. - Сама, вон, развлекалась целый день, так что ж теперь всем остальным нельзя развлечься? Олне это заслужила — весь день в кухне трудилась. И я заслужил: топал по дождю, а потом еще и песни пел!»
Мысленно высказав все накипевшее хозяйке дома, Эдвин улыбнулся раскрасневшейся Олне, склонился к ней и поцеловал в уголок губ, чтобы не напугать скромницу слишком быстрым поворотом от песен к гораздо более приятной части вечера.

Эд от испуга чуть не выронил лютню и уставился в тот угол, откуда раздался голос. А потом испуганно зашикал на вырвавшуюся из его рук Олне, жестикулируя не менее отчаянно, чем она:
- Тише, тише! А ну, чшшш!
Но голос служанки начал срываться в рыдания, и Эдвин, пугаясь еще больше, улучил момент, когда та приложила руку к лицу и подскочил к ней, схватив за талию и зажав ладонью её рот.
- Тише ты, ну чего боишься, дурочка? - жарко зашептал он ей в ухо. - Если это кто из слуг, то лица твоего он не видел, имени не слышал, а голос и не узнает спросони. Не узнает ничего госпожа, не шуми только! - Менестрель перевел дух и продолжил уже спокойнее, но также шепотом. - Сейчас выбирайся отсюда тихонько, слёзы утри и подружкам покажись, пока тебя не хватились. Я чуть позже на кухню переберусь, чтоб нас вместе не видели, а там уж - как Удача улыбнется. Поняла? - с этими словами он осторожно отнял ладонь от губ Олне, тихо отстранился и прислушался к возне в углу.
Свидание было безнадежно испорчено, и единственный вопрос, который теперь мучил менестреля, расслышал ли этот пьянчуга его имя? Если да, то лучше уходить немедля, хоть впереди его ждала ночевка под мокрым кустом, а не дожидаться, пока о его похождениях донесут госпоже. Если же нет... Эдвин все еще надеялся сорвать куш за спетую балладу - может обойдется и леди не узнает ничего. Обидно было бы в этом случае уйти без заслуженной награды. А может это и не слуга из поместья, а какой-нибудь бродяга вроде него, тоже напросившийся на ночлег - тогда и вовсе бояться нечего.
Чтобы прояснить этот вопрос, менестрель закинул лютню за спину и на цыпочках покрался в сторону тюков. Заодно снял с веревки простыню и держал её в руках перед собой, чтобы набросить на незваного гостя, если тот попытается встать и присмотреться. Как же ему хотелось в довесок еще и огреть негодяя чем-нибудь тяжелым, поквитавшись за сорванное свидание, но опасливая мурандийская кровь шептала, что делать этого точно не стоит.

Отредактировано Эдвин Алдайн (2013-09-17 01:02:51)

Эдвин разочарованно вздохнул: он как раз хотел отвесить пьянчуге оплеуху, а тот упал сам. А лежачего бить как-то некрасиво. Он собрался было накинуть на мужика простыню - может тот успокоится и его сморит сон, который к пьяному человеку приходит легко и неожиданно и отпускать не любит, но тут узнал своего давешнего соперника.
- Какая встреча! - едко заявил менестрель, не без злорадства подумав, как быстро Удача воплотила в жизнь идею его песенки про пьяного барда.
"Ну, вот теперь, можешь не сомневаться, приятель, я её точно сочиню и спою, где только смогу. Особенно с таким шикарным продолжением." Бард, даром, что жил при благородной госпоже и наверняка должен был владеть Возвышенным Слогом, сейчас ругался как простой сапожник. Хотя, кто его знает, может он начинал так же, как и Эдвин, шатаясь по грязным трактирам... "Вот уж я б тебе помог вспомнить прошлое!" В голове у менестреля появилась еще одна шальная идея. Осуществлять её в такое время суток и такую погоду, прямо скажем, было неохота, но если идти придётся недалеко... Да и Олне избежала бы гнева госпожи - Эдвину не хотелось, чтобы ей влетело, хотя девушка сейчас старательно торила дорожку именно к такому исходу дела.
Особенно ясно это стало в тот момент, когда в пьяного барда полетела тарелка. Тот выбранился, взмахнул руками и рухнул прямо на Эдвина, обняв того, как родного.
- Скажи-ка, милая, - обратился менестрель к Олне, отворачиваясь от разящего выпивкой барда, - далеко ли до ближайшей деревни или хотя бы фермы какой-нибудь? Да хоть сарая в поле?
Эх, не хочется тащить на себе это чучело в дождь, да еще и по такой грязи. Но в поединке между трезвым расчетом и дурацкой выходкой у Эдвина частенько побеждала дурацкая выходка. А ради того, чтобы этот птенчик, привыкший к золотой клетке, завтра проснулся в каком-нибудь курятнике, Эд Сорока, пожалуй, немножко потрудился бы.
- А тарелку, если что, он разбил, -  сказал он служанке, поудобнее перехватывая обвисшего тряпичной куклой барда, - прихватил сюда вместе с закуской, да и расколотил.

- Вовсе не бросить, - возразил менестрель, - а избавить вот от этого болтуна. Ну-ну, не надо так дуться.
Эдвин попытался свободной рукой ласково потрепать Олне по щеке, но тут же получил хороший шлепок по ладони и даже слегка обиделся. Ох, девушки! Вот пока рядом сидишь и песенки им поёшь - хороший. А как дорога позовет, так начинают смотреть такими глазами, будто он с прошлого Бэл Тайна им денег должен. И возражать-то бесполезно - спор будет до самого утра.
Эдвин проверил, прикрыта ли плащом лютня, перекинул через шею руку пьяного барда, поймав её другой рукой и направился к выходу из бани. Попутчика хоть и шатало, как осину, но ногами передвигать он мог.
- А я, может, еще вернусь, - на прощанье обернулся он и подмигнул девушке, - когда-нибудь.
Гроза к тому времени пролетела, затихая где-то на востоке, и дождь стал совсем мелким, только ветер налетал холодными порывами.
- Вот ведь женщины! - возмущенно пробормотал менестрель, шлёпая по лужам в сторону ворот. - Я, можно сказать, спасаю её хорошенькую попку от хозяйкиной розги, а она на меня еще и разорение кладовки повесить хочет! Где ж она, простая человеческая благодарность?
Бард в ответ лишь кивал, мыча что-то нечленораздельное. Как это не грустно, теперь он был единственным собеседником, которому можно было излить душу.
Мрачный и вымокший слуга, стороживший ворота с подозрением воззрился на струнодёров, решивших покинуть поместье в такой неподходящий для путешествий час, и долго ощупывал обоих в поисках выносимого хозяйского добра. Эдвину такое служебное рвение нравилось с каждой секундой меньше — угроза травли собаками его и правда напугала, хоть виду он не показал. Пьяному барду было все равно, он попеременно вис то на менестреле, то на караульном.
- А это что? - голос караульного налился свинцом, когда он нащупал в эдвиновом рукаве кинжал. Эдвин нервно хихикнул, увидев, как тот сделал шаг назад и откуда-то из-под плаща вынул короткий меч. - Ну-ка, доставай его, да без фокусов. И сапоги скидывай.
«Дверь!» - с тоской подумал менестрель. - «Совсем рядом же, в двух шагах!» Но как раз между ним и дверцей в воротах стоял караульный с мечом. Эдвин уже приготовился толкнуть в его сторону незадачливого барда, может это свяжет руки караульному на пару секунд, и этого хватит, чтобы добраться до дверцы.
- Чего застыл? Помощь нужна? Эй, Алдрин! Алдрин!
«Вот сейчас и собак спустят», - подумал Эдвин, чувствуя как каждый волосок от страха становится дыбом. - «Дверь!!!» - вся кожа разом покрылась мурашками, а потом заледенела, словно он окунулся с головой в горную речку. Даже воздух стал, словно ледяная вода. Он застыл вокруг парочки струнодеров холодной упругой стеной, а потом эта стена обрушилась на ворота. Кованные створки тяжело лязгнули, удерживаемые засовом, охранник, откинутый с пути, налетел на них спиной. Дверца в воротах распахнулась, словно её вышиб хороший удар с ноги.
«Так не бывает!» - подумал Эд, ринувшись вперед и увлекая за собой невезучего барда. Тот, похоже, слегка протрезвел, и заперебирал ногами уже уверенней. Эдвин не имел ничего против того, чтобы избавиться от этой тяжкой ноши прямо сейчас, но парень вцепился в него неожиданно крепко. Вместе они заскользили по раскисшей дороге, куда-то под уклон, то и дело спотыкаясь, потом упали и съехали по жидкой грязи под откос, плюхнувшись в ручей. Ветер доносил из поместья обрывки брани, но кажется, преследовать и травить собаками их не торопились. Впрочем, Удача опять улыбалась менестрелю, ветер дул им в спину, и вряд ли собаки сейчас взяли бы их след. Но Эдвин состорожничал и решил какое-то время топать по ручью: воды и так уже начерпал полные сапоги, зато хоть следов не будет. Бард, как ни странно, тоже поднялся и теперь, пошатываясь, плюхал сзади, хотя в этом не было уже никакого смысла. Но может, ему просто не хотелось оставаться одному в местности, которую он вряд ли сейчас узнавал.
- Повеселились, тьфу! День Немана... - ворчал менестрель, все еще трясясь от холода. - Чтоб я хоть еще раз...
Одно неплохо — где-то в лиге отсюда должна быть деревня. Найти бы только до нее дорогу..