Когда отряд выехал на поляну, Роланд Корвинус одним из первых спешился и, взяв Пёрышко под уздцы, направился к коновязи. С местом привала им повезло: на краю поляны обнаружилась старая поваленная сосна, рухнувшая почти горизонтально и застрявшая верхушкой в расколотом пне - так, что ствол её образовал почти настоящую коновязь. Привязав поводья к бревну, он обернулся чтобы взглянуть на товарищей, уже приступивших к развёртыванию лагеря.
Инквизитор поймал себя на мысли о том, что за прошедшее время поневоле привык думать о воинах отряда как о боевых товарищах. После тех событий на хуторе в прошлом году его судьба как-то незаметно оказалась связана с отрядом сотника Алонсо. Вместе они оказались в числе тех братьев, кого Орден отрядил для уничтожения гнезда Приспешников Тьмы в Ривелле - Корвинусу вновь вспомнились озарённые факелами подземные коридоры, мечущиеся по стенам тени и звон клинков, яростный рёв брата Фила когда тот обрушивал на врагов свою окованную железом палицу... И жуткий, нечеловеческий визг фигуры в чёрном плаще и капюшоне, когда ту охватило неугасимое "очистительное пламя". Да, тогда они славно поработали... А после этого Корвинуса всё чаще начали прикомандировывать к отряду Алонсо для "наблюдения и духовной поддержки". Как подозревал сам инквизитор, высшие чины Ордена собирались повысить сотника в звании, либо поручить ему в будущем некую особую миссию - и потому приставили к нему верного шпиона и клеврета. Как бы то ни было, Корвинус никогда не пренебрегал правдой в своих отчетах.
Все бойцы уже были заняты своими делами. Брат Динц, разумеется, взялся за установку палатки самого Корвинуса - инквизитор уже заметил, что этот парень явно выслуживается перед ним... Брат "знычть-Тефилус", а попросту Фил, занимался разгрузкой повозки, легко ворочая тюки. Брат Морт (чьё полное имя было Мортемир) чистил свою лошадь - притом, как отметил инквизитор, движения его и выраженье лица доныне не утратили аристократического пренебреженья к столь грязному труду. Брат Сид, деливший палатку с Филом и Динцем и оттого всегда отлынивавший от её установки, уже как всегда извлёк из сумки свирель - и тихонько подбирал какую-то мелодию. Почувствовав взгляд инквизитора, он поднял голову, зыркнув на Корвинуса сквозь слипшиеся пряди растрёпанных чёрных волос: Роланд отвёл взгляд.
Настроение его мигом упало, стоило ему узреть вторую в их кавалькаде повозку, уже въехавшую на поляну. В отличие от первой - простой телеги для поклажи с матерчатым верхом - это был внушительный мрачный фургон, снаружи сплошь обшитый бронёй, с узкими окошками-бойницами, на мощных колёсах с шипованными ободами: внутри такой повозки вполне можно было выдержать осаду. На бортах фургона были отчеканены громадные солнечные лики в окруженьи извилистых лучей - по одному на каждый борт. Корвинусу было известно, что внутренность повозки более чем наполовину занята приспособлениями, способными вселить ужас в любого. Бронированный и звуконепроницаемый фургон представлял собой передвижную камеру пыток: и принадлежал он старшему инквизитору Исидору Тейну.
Хозяин фургона - тощий мужчина преклонных лет, в бесформенной белой мантии, с костистым морщинистым лицом и жидкими прядями седых волос по краям обширной плеши - восседал на приступке фургона, умиротворённо разглядывая своих подручных, занятых установкой его палатки - точнее даже целого шатра. Корвинус невольно передёрнулся: пятеро подручных Тейна выглядели более чем зловеще. Все - неизменно в тёмных одеждах, лица скрыты надвинутыми капюшонами и замотаны платками: и все по-своему уродливы. Скрюченный до самой земли коренастый горбун с длинными могучими ручищами: тощий и жилистый узкоплечий верзила, на голову выше любого из отряда; сутулый карлик с суетливыми движениями; крепкий тип с изрезанным шрамами торсом, чья голова под капюшоном казалась странно заострённой к макушке: наконец, ещё один - стройный человек в глухой темной одежде, чей капюшон имел два заострённых "рога", словно колпак шута.
Крюк, Жердь, Хорёк, Капкан, Тень - за время рейда Роланд выучил прозвища всех пятерых. Ходили слухи, что Исидор лично воспитал этих калек, отвергнутых другими людьми и озлобленных на весь мир - и обратил их ненависть в жестокость, с которой они преданно служили ему, пытая людей. Почувствовав взгляд брата по Длани, Тейн повернул голову - и приветливо улыбнулся, обнажив потемневшие кривые зубы меж сухих губ. Худое лицо изрезано морщинами, блеклые глазки утонули в глазницах под мохнатыми бровями, нос... А вот носа не было: его заменяла дырчатая кожаная накладка на ремешке, похожая на клюв. Собственный нос инквизитору давно уже по слухам откусил то ли троллок, то ли Приспешник Тьмы (а по более правдоподобным - отняла дурная болезнь...). Выдавив в ответ кривую улыбку, Роланд отвернулся: отойдя от коновязи, приблизился к сотнику Карлеону, от которого совсем недавно отошёл сержант.
- Прекрасное место для ночлега, брат-командир, - вполголоса промолвил он. - Разве что, думаю, ночью надо будет выставить усиленные караулы. В чаще могут быть волки. - Он окинул пристальным взором ближайшие деревья, меж стволов которых уже сгущались вечерние тени. - В последнее время вокруг нас, похоже, то и дело крутятся волки - каждую ночь что-то тревожит лошадей... Впрочем, мне могло и показаться.

Корвинус смерил сотника пристальным взглядом, когда тот высказался касательно "кустиков". Интересно, имел ли сотник в виду конкретно его, Корвинуса? И не были ли эти "кустики" намёком вовсе не на природную нужду, но на то, что инквизитор следит за остальными членами отряда, словно лазутчик, затаившийся в этих самых кустах? А если так, то хотелось бы знать, отчего сотник вдруг возомнил, будто имеет право на подобную дерзость...
Подобный ход мыслей для брата Роланда был вполне обычен: как-никак, он был инквизитором - а значит, обязан был подозревать всех и каждого. Не исключая, кстати говоря, и самого себя. И оттого в каждой реплике, в каждом слове он неизменно выискивал скрытый смысл - в самой речи, в интонации, в выражении лица и глаз, в жестах рук... Сменив меч на клещи и пыточное шило, он в первую очередь вынужден был выучиться таким тонкостям - что было полезно как для допросов, так и для выявления неблагонадёжных среди своих. Впрочем, даже когда в речи собеседника и впрямь обнаруживался крамольный или оскорбительный смысл, инквизитор никак не реагировал на это, предпочитая взвесить и оценить услышанное и впоследствии поступить так, как будет должно. Что ж, если брат-сотник в самом деле полагал, будто Корвинус лично шпионит за ним и его соратниками... то он ошибался. У инквизитора были другие методы.
- "Всего лишь звери"... - повторил он. - Вы никогда не служили на севере, брат-командир. На настоящем севере. - Он произнёс это своим обычным тусклым тоном, без намёка на подковырку - просто констатируя факт. Повернувшись, брат-инквизитор вновь уставился в сумеречную чащу - будто ждал, что меж древесных стволов в сгущающихся сумерках вдруг мигнут огоньки-глаза.
- Я прожил там достаточно долго, и видел достаточно много, чтобы понять: волки - не просто звери, - негромко проговорил он. - О нет, брат-командир, они - кто угодно, только не простые безмозглые твари. И мне всё чаще кажется, что мы недостаточно хорошо знаем их, чтобы судить о них верно. Слишком уж они непредсказуемые, слишком умные, иногда даже слишком... человекоподобные, - последнее слово он произнёс почти шёпотом, - чтобы зваться простыми зверьми.
Обернувшись, Корвинус взглянул на сотника через плечо.
- Знаете, - после недолгой паузы проговорил он, - в годы служенья на севере мне однажды довелось быть свидетелем любопытного случая: интересно было бы узнать ваше мнение о нём, брат-командир. В тот вечер я и мои сорат... - Не договорив, инквизитор осёкся, развернулся к собеседнику всем телом - и слегка поклонился, приветствуя того, кто неслышно приблизился к сотнику сзади.
- Чадо Алонсо... - Голос Исидора Тейна, в отличие от бесстрастного тона Роланда, всегда был мягок и обманчиво добр, до поры до времени: словно мёд с толикой змеиного яда. Старший инквизитор, сутулясь и пряча иссохшие кисти в рукава, разглядывал командира: за спиной его, сложив на груди костистые лапы, молчаливо высился Жердь - нигде и никогда Исидор не появлялся без охраны. - Чадо Алонсо, у меня есть к вам небольшой разговор - как к командиру отряда. Мой шатёр уже воздвигнут, и потому позвольте пригласить вас под его свод... - Исидор бросил взгляд на Корвинуса: поняв всё без слов, тот кратко кивнул.
- С вашего позволения, я займусь своими делами, брат-командир. Приятной беседы, - молвил он: и, развернувшись, направился к своему шатру. Что ж, настало время отлучиться в кустики...

Отредактировано Узор (2013-07-11 00:22:44)

Определённо, внутреннее убранство шатра Исидора Тейна разительно отличалось от интерьера палатки брата Корвинуса, где всё воплощало собой скромность и умеренность, присущие в быту самому хозяину. Шатёр Живодёра же изнутри смотрелся прямо-таки роскошно. Палачи уже расстелили на полу выгруженный из фургона алтарский ковёр, расставили столик на резных ножках и пару высоких кованых шандалов на семь свечей - и теперь задрапировывали стенки шкурами зверей: золотистыми львиными и пятнистыми леопардовыми. Крюк и Капкан как раз втащили в шатёр роскошное кресло, смахивавшее на трон - и водрузили его в середине ковра, меж шандалов. Кресло в самом деле выглядело впечатляюще: тяжёлое, внушительное, целиком вырезанное из красного дерева, с обитыми светлой кожей сиденьем и спинкой... Спинку, как и подлокотники и боковины, украшала богатая резьба.
На первый взгляд кресло могло показаться произведением искусства: но стоило приглядеться - и от его вида мороз пробирал по коже. Ножки были выточены в виде сжатых человеческих кулаков, причём явно освежёванных - с любовно вырезанными жилками и мышцами. Резьба представляла собой чудовищное смешение опять-таки ободранных людских лиц и конечностей, сплетённых в жуткие симметричные узоры: лица с пустыми глазницами и разинутыми ртами словно безмолвно вопили, пытаясь вырваться из плена лакированного дерева. Кроваво-красный цвет древесины создавал тошнотворное впечатление, что "трон" вырезан из цельного куска застывшей крови. Подлокотники выполнены были в виде двух рогатых троллочьих морд - нечего и говорить, что тоже лишённых шкуры, с распяленными в вопле клыкастыми пастями. Не говоря уже о том что кожа, которой было обито кресло, выглядела подозрительно похожей на человеческую - хотя, быть может, подобные мысли и были неподобающими...
А с другой стороны, как знать. Таков уж был Исидор Тейн: один из самых страшных инквизиторов Ордена, заслуженно прозванный "Живодёром" за трепетную любовь к освежеванию пытуемых - и прославившийся тем, что именно он чаще всего пытал и казнил отступников из числа самих братьев. Во всём, что окружало его, он любил видеть воплощения ужаса - дабы навевать этот ужас на остальных.
Прошаркав к креслу, Исидор взобрался на сиденье и сцепил перед грудью пальцы. Крюк и Жердь безмолвно замерли по бокам от его "престола": остальные трое, завершив обустройство шатра, молча встали у стен. Не приходилось сомневаться, что стоит гостю сделать неосторожный жест - и все пятеро убийц набросятся на него со всех сторон.
- Что ж, брат Алонсо, рад что вы почтили меня своим присутствием... - прошелестел Исидор. - Я хочу поговорить о вас. О вашей службе Ордену. - Он сделал краткую паузу.
- За то время, что вы сопровождали меня в этом походе, я успел присмотреться к вам, - продолжил он. - К вам, и к вашему отряду. Должен заметить, что я вполне удовлетворён вашими методами работы. Когда вы захватили тех Приспешников Тьмы в селении... Боевая подготовка вашего отряда заслуживает уважения. Я был впечатлён тем, как вам удалось проделать это, не потеряв ни одного бойца, и вдобавок задержав нескольких живьём для последующего... умиротворения. - Последнее слово он произнёс почти сладострастно: пожевал сухими губами.
- Однако, - продолжил он, - помимо боевой подготовки воинам Света необходима такоже и духовная. И вот по части неё я не столь доволен вашими бойцами. По-видимому, брат Роланд не вполне справляется со своими обязанностями духовного пастыря. - В голосе его проскользнула тень сожаления. - Когда в том селении мы взяли нескольких жителей и подвергли их дознанию, дабы выпытать, где скрываются Приспешники - я не мог не заметить некоторого... недовольства среди ваших воинов. О да, я прекрасно понимаю, что селяне опасались выдать нам слуг Тьмы, поскольку те пригрозили их семьям и хозяйству... Но неужели вы, брат Алонсо, станете отрицать тот факт, что простонародье НЕ ДОЛЖНО бояться каких-то там Приспешников больше, чем своих защитников?

Отредактировано Узор (2013-07-14 21:40:18)

После слов относительно "любого присутствующего" атмосфера в шатре - и без того душная - словно бы сгустилась. Алонсо немало рисковал, делая подобные заявления в разговоре не с кем-нибудь, а с Живодёром. Исидор, до этого выглядевший расслабленным, расплёл сцепленные пальцы и положил руки на подлокотники, слегка наклонившись вперёд: глаза его недобро сверкнули. Его подручные ощутимо напряглись, словно гончие псы, готовые сорваться с места по первому щелчку пальцев хозяина. Капкан поднял руку, стянул закрывающий нижнюю часть лица шейный платок, обнажив щетинистый подбородок и широкий тонкогубый рот - и угрожающе рыкнул, явив взору сотника два ряда острых подпиленных зубов, смахивавших на акульи. Исидор, не отрывая глаз от Алонсо, сделал резкий жест рукой - и Капкан, ссутулившись, покорно вернул платок на место. Некоторое время Живодёр буравил сотника взглядом, после чего неожиданно усмехнулся и вновь откинулся на спинку кресла.
- Похвально, чадо Алонсо, очень похвально... - проронил он. - Отрадно видеть в вас достойного командира, готового вступиться за честь любого из своего отряда. Даже если этот "любой" - один из наших братьев: увы, и вам, и мне хорошо известно, что две ветви нашего Ордена поныне не достигли полного взаимопонимания. Что же касаемо людского страха... - Он негромко вздохнул.
- Осознанный страх есть неотъемлемая составляющая людской природы, чадо Алонсо, - проговорил Исидор после недолгой паузы. - Пока человек боится - он остаётся человеком. Страх отличает нас от животных, коими движут лишь инстинкты сохранения собственной жизни. Но страх - о, страх был и будет величайшим оружием и инструментом Истории, движущим целыми народами и государствами. И единственным оружием против страха является... иной страх. - За стенами шатра уже сгущались сумерки, и фигура инквизитора в кресле казалась окутанной тенями. Молчаливые силуэты его палачей напоминали неких жутких загробных стражей мрачных чертогов.
- Воин, идущий в битву, страшится подставить свою грудь вражьей стреле и копью, - продолжал он. - Но страх перед казнью, которая ждёт труса, страх за свою семью, которую полонят враги - пересиливает страх смерти: и он идёт в атаку, навстречу заслону разящей стали. Крестьянин, гнущий спину над плугом и поливающий потом борозду, страшится грядущего голода и надвигающейся зимы - но страх перед неизбежной карой не позволяет ему обратить вилы против королевского сборщика налогов и пойти на разбой, и он смиренно платит подати полной мерой, сохраняя тем порядок в государстве. Так и мы. - Голос его понизился почти до шелеста. - Страху перед могуществом Тёмного в людских душах мы должны противопоставлять страх перед карой Создателя, НАШЕЙ карой - ибо именно он превыше всех остальных чувств в людской душе. Знайте, чадо Алонсо, что честность, доблесть, любовь, и иные иллюзии людского сознания - лишь вторичные проявления страха, положенного в фундамент людской души.
Инквизитор негромко кашлянул в кулак: сделал жест рукой - и тотчас Тень, безмолвно сорвавшись с места, подхватил со стола уже выставленные на него кубок и флягу. Наполнив кубок, с поклоном поднёс его хозяину: промочив горло, Исидор коротко кивнул.
- Подумайте об этом, чадо Алонсо, - коротко произнёс он. - А теперь вы можете быть свободны. Возвращайтесь к своим обязанностям.

...А снаружи в этот же самый согбенная фигура в тёмной накидке с капюшоном, последние полчаса напряжённо подслушивавшая разговор, затаившись в кустах и припав к матерчатой стенке, неслышно распрямилась - и столь же бесшумно канула за деревья. Никто из братьев не заметил соглядатая.

*   *   *

Прислонившись спиной к стволу сосны и сложив на груди руки, Роланд Корвинус бездумно разглядывал лесную чащу. Лагерь остался позади, и здесь никто не должен был его заметить. Закат уже почти отгорел, и лишь западный горизонт ещё рдел над верхушками тёмных деревьев. Вдали, за лесом, в просветах меж стволами, поблескивала гладь реки.
Наконец тишину нарушил шелест хвои под тихой поступью - и из-за деревьев выступила человеческая фигура в тёмном плаще. Приблизившись к Корвинусу, соглядатай откинул капюшон - явив бледное лицо и взлохмаченные чёрные волосы, как всегда слипшиеся сосульками.
- Ну что, брат, каковы успехи? - поинтересовался Роланд.
- Он говорил о вас, брат Корвинус, - отрывисто вымолвил брат Сид. - О вас, и о всех нас: а сотник... - И боец, время от времени помогая себе нервными жестами, пересказал содержание разговора в палатке. Инквизитор слушал молча, лишь пару раз кивнув. Когда Сид наконец умолк и перевёл дух - Роланд всё так же молча запустил руку в кармашек на подкладке плаща и извлёк наружу маленький шарик, по виду скатанный из смолы и каких-то мелко растёртых зелёных листьев. Сид алчно воззрился на комочек.
- Молодец, брат Сид: ты славно послужил, - проговорил Роланд, уронив шарик в нетерпеливо подставленные ладони. - Возвращайся в лагерь: и... пусть твоя ночь сегодня будет мирной. Да пошлёт тебе Создатель добрых снов...
Глядя вслед брату Сиду, инквизитор покачал головой. Этот юноша готов был служить ему душой и телом - всего лишь за такую вот подачку, да ещё за сохранение его тайны. Роланду одному было известно, что привело бывшего менестреля Сида в Орден: лишь ему тот рискнул исповедаться - и теперь жил ради душевного покоя, даровать который мог лишь инквизитор.
"Бедный дурак. Бедный, невезучий дурак..." Роланд одёрнул плащ, и неторопливо направился в сторону лагеря. 

Сотник Карлеон Алонсо скрылся за деревьями - как и волки, перед которыми он совсем недавно стоял безоружный. Напоследок один из волков смерил человека взглядом сверкающих жёлтых глаз: и точно так же блеснули жёлтым в темноте глаза командира отряда, когда он развернулся чтобы уйти.
Не успели ещё замереть ветви деревьев, слегка покачивавшиеся на пути прошедшего сотника - а на верхушке ближайшей сосны что-то шевельнулось, и принялось сноровисто спускаться, хватаясь за сучки. Последние несколько ярдов человек просто съехал по стволу: спрыгнул на землю, оказавшись ростом всего-то по пояс взрослому мужчине - и тотчас суетливо бросился в сторону лагеря.
Хорьки, как известно охотникам, прекрасно лазают по деревьям: и этот не был исключением.

*   *   *

...В лагерь Карлеон вернулся где-то около полуночи. Лишь выйдя к коновязям, сотник осознал, как долго его не было в лагере. В центре лагеря потрескивали угли, рядом с ними на поваленном бревне сидел сгорбившийся часовой. Сотник узнал брата Сида, даже махнул ему рукой, чтобы тот не вскакивал и не создавал лишнего шума и направился к себе в шатер. Алонсо был полностью погружен в собственные мысли и мало что замечал вокруг. Привычным движением он откинул правой рукой полог палатки и вошел внутрь. Ему следовало поспать, хотя бы несколько часов, чтобы завтра быть свежим и полным сил.
Увы, надеждам этим не суждено было сбыться. Стоило сотнику ступить под сень палатки - как в полумраке что-то резко взметнулось, свистнул рассечённый воздух... и перед самым лицом Карлеона замерло острие изогнутого меча, более похожего на лезвие косы. Тот, кто направил на него оружие, застыл в паре шагов от него: в темноте смутно вырисовывался тёмный силуэт, чья голова увенчана была... парой острых, заломленных вниз рогов. Тень, палач Исидора!
В следующий момент полог палатки за спиной Алонсо взметнулся - и вокруг шеи сотника захлестнулась петля: а затем что-то с силой рвануло его назад, наружу - и броском швырнуло на траву. В себя сотник пришел лишь, когда со всего маху ударился о землю и рукоять кинжала больно впились в спину. В лунном свете над ним вырисовывался высоченный силуэт в чёрной одежде с капюшоном, сжимавший в руках ловчий шест с ременной петлёй на одном конце: и петля эта сжимала горло сотника. А к ним уже устремились ещё три тёмных силуэта, узнаваемых даже в полумраке по уродливым контурам: один походя толкнул по-прежнему согбенного брата Сида - и тот повалился с бревна, явно заранее оглушённый ударом по голове. При виде соратников Жердь распрямился, и хватка петли на шее Карлеона немного ослабла...
Стоило удавке ослабнуть, как Алонсо недолго думая начал действовать. Левой рукой он ухватился за веревку на шее, и, выгнувшись, добрался до оружия за спиной. Ему хватило мгновения, чтобы выхватить кинжал,  полоснуть сталью по веревке, ведущей к петле, захлестнувшей его шею и перекатился на живот, чтобы вскочить и постараться скрыться за палатками. Эту битву он выиграть не мог. За спиной сотника раздался яростный рёв - кто-то из нелюдей Исидора, вероятнее всего Капкан, не сдержал своих чувств при виде ускользающей добычи. Однако когда до ближайшей палатки оставалось всего несколько шагов - под ноги Алонсо откуда-то сбоку кубарем метнулся коротышка Хорёк: запнувшись о него, сотник вторично полетел наземь.
А когда вскочил на ноги - было слишком поздно. Кольцо врагов сжималось вокруг него, и все пятеро приспешников Тейна были вооружены. Тень поигрывал своим кривым мечом: Крюк многозначительно покачивал тяжёлым шипастым цепом из двух дубин, скованных цепью; Жердь держал наперевес свой ловчий шест, с другого конца снабжённый двузубыми вилами; Хорёк сдёрнул с пояса пару изогнутых кинжалов и наступал, выставив их перед собой; Капкан же сжимал в руках свёрнутую кольцами стальную цепь с шипастым грузом на одном конце. Не приходилось сомневаться, что все пятеро пустят оружие в ход без колебаний.
Раз уйти не удалось, а это стало ясно, когда он упал во второй раз, то Карлеон принял простое и очевидное решение: «Живым не дамся. Только не к ним». Он одним плавным движением перевернул кинжал обратным хватом и молча, без звука пошел в атаку на Жердь. Вилы - отличный способ умереть. Два острия войдут в грудь, пронзят легкие и он умрет захлебываясь собственной кровью. Но это будет не долго. Ведь сбежать можно разными способами. А если повезет, то дай Свет, он сможет полоснуть перед смертью кого-нибудь из этих бешеных псов. Губы сотника дернулись, и он сам не понял, как вместо холодной усмешки ощерился. Как загнанный в угол волк.
При виде сотника, идущего как на убой на острые зубья вил, долговязый палач замер на месте - а затем крутанул своё оружие так, что острия вил со свистом рассекли воздух, и перехватил его горизонтально. Должно быть, приспешникам отдан был приказ взять нечестивца живьём: и теперь Жердь явно приготовился в случае атаки рвануться навстречу Алонсо - и свалить его ударом древка.
Впрочем, его опередили. Когда долговязого и Карлеона разделяло лишь расстояние взмаха шеста - сбоку, оттеснив соратника, выступил Тень. Встав на пути сотника, палач в рогатом капюшоне воткнул свой меч в землю: расстегнув пояс с ножнами, швырнул его на траву. Оставшись безоружным, он молча выступил вперёд, встав перед Алонсо в стойку для драки - слегка расставив полусогнутые ноги и подавшись всем телом вперёд. Несколько секунд палач неотрывно глядел на сотника через прорези капюшона: а затем, резко сорвавшись с места, провёл серию молниеносных ударов - кулаки его замелькали перед Карлеоном. В следующий миг, не давая врагу опомниться, он вскинул ногу - и с разворота заехал ей по кисти сотника: кинжал отлетел в траву... И тотчас, издав странно высокий крик, Тень прыжком взметнулся в воздух - и с сокрушительной силой врезал Карлеону ногой в грудь, так, что того отшвырнуло назад.
Его провели, и он вновь оказался на траве: но на этот раз он с трудом мог бы вздохнуть, а кинжал безвозвратно потерян. Но его учили сражаться до конца, и он сейчас не боялся ничего. Внутри наступило странное ощущение свободы. Поэтому он вновь поднялся, через боль в груди и ноющие ребра: «Сломал?» Это уже давно не имело значения. Поэтому он вновь предпочел напасть на вооруженного человека. Но на этот раз он попытался запутать окруживших его противников. Резкий шаг в сторону Тени, пальцы сами сжались в кулаки, а руки были согнуты в локтях. Не могло быть и сомнения, что он собирается напасть на Тень. Но в последний момент сотник бросился в ноги Капкану. Либо он его сшибет и разорвет круг, либо попытается нарваться на шипастый груз. Есть еще шанс уйти, маленький, но есть. За все это время Карлеон не издал ни звука.
Остроголовый палач не успел бы ни размахнуться и встретить сотника ударом цепи, ни отпрянуть в сторону - впрочем, он так и не поступил бы. Вместо этого он - скорее инстинктивно чем осознанно - вскинул ногу навстречу противнику и встретил сотника ударом колена, пришедшимся в подбородок и лицо. А дальше уже было поздно бежать - в плечи Карлеону вцепились жилистые лапы Крюка и Жерди и рывком оттащили его назад. Вывернувшийся сбоку Тень со всего маху заехал Алонсо кулаком под дых - так, что того согнуло пополам...
А когда тот смог наконец распрямиться в руках своих пленителей - первым, что он узрел, было лицо Исидора Тейна. Сложив руки на груди и слегка склонив набок голову, старший инквизитор разглядывал его с этакой деланной жалостью - сквозь которую, однако, отчетливо сквозило торжество. Поляна уже была освещена факелами: со всех сторон их обступали воины отряда - растрёпанные, растерянные, явно не понимающие в чём дело. Среди них был и брат Сид с мутным взором, то и дело зевавший - похоже, он был не оглушён, а чем-то одурманен... И, разумеется, Роланд Корвинус: растолкав остальных братьев, он выступил в передний ряд. При виде него глаза Исидора сверкнули.

- А-а, брат Роланд... - обманчиво-мягко произнёс он. - Вот вам свидетельство того, как вы справляетесь со своими обязанностями. Извольте полюбоваться! - Он повернулся к остальным братьям.
- Чада мои! - возвысил голос старший инквизитор. - Сам Свет ниспослал вам меня, дабы явить истинное лицо того, кто столь долгое время скрывался под личиной благочестивого воина Света, подобно волку, облачённому в шкуру агнца! О да, воистину волку! - По его знаку чья-то рука вцепилась Карлеону в волосы и вздёрнула его голову - чтобы все могли увидеть его жёлтые, сверкающие в темноте очи. Кто-то приглушённо ахнул, ещё кто-то выбранился. 
- Ты бешеный пес, Исидор Тейн, Свет мне свидетель, ты настоящий бешеный пес, - выдавил из себя Карлеон, не понимая кто его выдал и что так испугало его людей.
Где-то за кромкой леса раздался одинокий волчий вой, к которому вскоре присоединилась вся стая Сумрака.
Заслышав вой, старший инквизитор победно вскинул голову, с торжеством обернувшись на пленённого сотника - и вновь обежал взглядом нестройный ряд бойцов. Братья неотрывно разглядывали своего командира в лапах палачей - кто с ужасом, кто с какой-то отчаянной надеждой... Но взгляды их один за другим тускнели: они отворачивались, опуская головы и стараясь не глядеть более в сторону Карлеона. Лишь трое не отвели взора. Брат Фил пялился на командира с недоумением, почёсывая в затылке: сержант Грув - с какой-то затаённой тоской, словно его неожиданно предал самый верный товарищ. Что до инквизитора Роланда, то его взор как обычно был лишён выражения - лишь глаза слегка сузились.
- Вы все слышали это, чада! - выкрикнул Исидор, раскинув руки. - Отродье Тьмы, Бегущий-С-Волками, один из тех зверей в людской плоти, что охотятся вместе с дикими волчьими стаями, рвут зубами живую добычу и совокупляются с волчицами - смеет называть МЕНЯ псом! Он смеет поминать святой Свет и призывать его в свидетели, пороча священную клятву своей нечестивой пастью!!! - Голос Исидора на последних словах сорвался на визг. - Знайте же, чада мои, что ныне его притворству положен конец! Я, Исидор Тейн, прозрев своим разумом истинную суть негодяя, отважно пленил его - и по возвращении в Цитадель Света он будет передан в руки братьев-Вопрошающих, дабы выяснить меру содеянного им зла! Слава Всеблагому Свету!!!
Хорёк воодушевлённо захлопал в ладоши, пританцовывая на месте. Больше никто не выразил восторга: все были мрачны - и даже Тень с Капканом отвернулись от поверженного сотника. Впрочем, ненадолго. Исидор встретился с Тенью взглядом и выразительно указал глазами на Карлеона. Кивнув, палач развернулся и смерил сотника взором, сверкнув сквозь прорези капюшона неожиданно зелёными очами: затем неспешно отвёл руку... И следующий удар кулаком в лоб вышиб из Карлеона сознание, вышвырнув его во мглистую пустоту. 

Сколько времени сотник пролежал без сознания, неизвестно: но вскоре после того, как он пришёл в сознание, за стенками палатки у входа в палатку раздались чьи-то шаги, а следом - какой-то вопрос, произнесённый приглушенным голосом. Полог палатки всколыхнулся, и внутрь просунулась бледная исхудалая физиономия с копной взъерошенных чёрных волос: бросив взгляд на сотника, брат Сид тотчас убрался обратно.
- Он очнулся, брат-инквизитор... - приглушённо выговорил он уже снаружи. - Я его стерегу, не сомневайтесь: нас сперва с братом Динцем поставили, только Динц... того... отлучился. К Исидору. А меня скоро сменить обещали. - Сид прерывисто вздохнул. - Не подумайте, брат-инквизитор, я не...
- Всё в порядке, брат Сид, - прервал его голос Корвинуса. - Поверь, брат Динц не первый и не последний, кто желает покаяться перед старшим инквизитором Тейном и присягнуть в верности Свету... А ты можешь быть свободен.
- Ну... Х-хорошо, брат-инквизитор, но я ж... охранять должен! А если он... вас...
- Истинному служителю Света нет нужды бояться созданий Тени, брат Сид, - успокаивающим тоном промолвил Корвинус. - Будь крепок в вере своей.
- Я... в-воистину крепок, брат-инквизитор.
- Ну вот и молодец. К тому же, сдаётся мне, ты сегодня не вкусил заслуженного отдыха - тебя ведь разбудили, когда всё это случилось. Вот и почему бы тебе не отлучиться в свою палатку? Не тревожься, в случае чего я засвидетельствую, что ты доблестно стоял на посту, ни разу не покинув его. Ты ведь мне веришь?
- Ну, да... но...
Послышался тихий вздох Корвинуса.
- Брат Сид... - негромко промолвил он, понизив голос. - Энн.
- А? - Голос Сида как-то враз переломился. - Нет, - сдавленно выговорил он спустя несколько секунд. - Нет, нет, брат-инквизитор, вы же... обещали не говорить... обеща-а-а... - Речь брата сделалась неразборчивой, а затем сменилась всхлипами.
- Ну, ну, успокойся, брат мой. Кто говорит, будто я кому-то скажу? Но ты, сдаётся мне по твоим словам, не веришь мне... - В голосе Корвинуса прозвучали печальные нотки. - А ведь я ни разу не обманул твоего доверия. Более того, я поверил в тебя, брат Сид: и... сотник Алонсо тоже поверил. А ты усомнился во мне... Думаешь, она гордилась бы тобой?
- Н-нет... - выдавил Сид, судя по сдавленному шмыганью, уже заливавшийся слезами.
- Ну вот... Пойди в палатку, брат мой, и отдохни немного: я дождусь смены караула. К тому же у меня личный разговор к сот... к нему. А ты иди с миром...
Спустя несколько секунд полог откинулся, и брат Корвинус вступил внутрь. Оглядев скудную обстановку собственной палатки (ибо именно в палатке инквизитора и находился пленённый Алонсо) и в последнюю очередь взглянув на самого пленника, он молча откинул полу плаща и извлёк из ножен на поясе кинжал с узким обоюдоострым клинком и гардой рожками. Пройдя к тюфяку на полу, он уселся на него, скрестив ноги - и как ни в чем не бывало принялся чистить острием кинжала ногти.
- С этим ножом у меня вышла забавная история, брат-командир, - проговорил он, не глядя на собеседника. - Этот кинжал всегда был при мне, но в одной из миссий я его утратил - и заказал новый, такой же: а когда заказ уже был готов, мой прежний кинжал вновь нашёлся. Потому у меня теперь два парных кинжала, хотя об этом известно только мне одному... - Оборвав свою речь, он наконец поднял взгляд на сотника.
- У меня к вам всего два вопроса, брат-командир, и ни на один я не жду ответа, - негромко промолвил он. - Поскольку первый из них - "как", а второй - "почему"?

Когда прозвучал вопрос Карлеона относительно того, зачем всё это, Корвинус лишь вскинул левую бровь. Ответа на свои вопросы он в самом деле не ждал, и его реплика была лишь способом вовлечь допрашиваемого (если можно было так сказать) в разговор. Куда сложнее было б, если бы сотник молча отвернулся и проигнорировал бы собеседника: однако брат Роланд сумел избрать правильный подход.
- Вопросы, брат-командир, - прежним бесстрастным тоном заметил он, продолжая чистить ногти кинжалом, - здесь прежде всего задаю я. И учтите, что помимо меня их жаждет задать вам Исидор Тейн: и уж поверьте, он в своих методах более... изобретателен. - Он сделал краткую паузу.
- "Зачем"... Затем что вы, брат-командир, явно не вполне осознаёте своего положения, - продолжил Корвинус. - Насколько мне известно, Исидор и все его помощники в настоящий момент заняты сбором пыточной установки в своём фургоне - брат старший инквизитор изъявил желание самолично допросить вас в самое ближайшее время. Думаю, вы понимаете, что этим он намерен заниматься регулярно по пути в столицу... так что, боюсь, к тому времени как мы прибудем в Цитадель, вы уже будете готовы сознаться в чём угодно, вплоть до того что матерью вашей была тар-валонская ведьма, а отцом - сам Тёмный. К тому же, знаю, что вам тяжело будет это услышать - но, насколько мне известно, в настоящий момент из всего отряда лишь четверо не покаялись перед Исидором и не отреклись от вас. - Инквизитор вздохнул.
- Брат Фил заявил, что всё это какая-то ошибка, - пояснил он. - Что "эта, знычть, сотник - он же ж завсегда супротив всяких окаянцев, как же ж он - да служитель Тьмы?". Сержант отказался признавать, что всё это время вы втайне служили Тени. Обоим Исидор назначил покаяние - и по три десятка плетей за недостаточную крепость веры, так что сейчас ими занимается лекарь. Брат Сид - вы сами всё слышали: ему не особо хочется каяться перед Исидором. Ну а я...
Корвинус замолчал. Затем, отложив нож на тюфяк совсем рядом с собой, положил руки на колени и пристально уставился в жёлтые глаза сотника.
- Если вы ещё помните нашу недавнюю беседу, брат-командир, - понизив голос, продолжил он, - то не забыли, что я упоминал об одном случае. Так вот, позвольте я всё же расскажу. Я, как вам известно, некогда служил на севере: где стычки с отродьями Тьмы были довольно часты. Однажды зимним вечером, во время очередного патрулирования, наш отряд наткнулся на место побоища. Точнее, поначалу мы заприметили воронов, кружащих над лесом: а подъехав туда, стали свидетелями жуткой картины. - Вновь последовала пауза.
- Там, на поляне, весь снег был истоптан следами - и красен от крови. - Взгляд Корвинуса как-то отдалился, словно мысленно он вновь перенёсся в тот вечер. - Людской, нелюдской и звериной. Повсюду были трупы троллоков - и на всех телах мы нашли раны от оружия и от зубов. Волчьих зубов, ни один следопыт не ошибся бы: их загрызли, всех до одного. И сами волки... Больше полутора десятков зверей, выпотрошенных троллоковыми клинками и прибитых к деревьям. Но что самое главное - там был ещё и человек: женщина, точнее даже девушка... посаженная на кол. Троллоки знатно поглумились над ней... Ошибиться было невозможно: там, на поляне, эта женщина и волчья стая дали тварям Тёмного бой, и сокрушили многих - но всё же проиграли, и выжившие отродья дорого отплатили им. Она была ещё жива, когда мы сняли её с кола - хотя помочь ей уже было невозможно: прежде чем мы даровали ей последнюю милость, успели услышать от неё что она - Волчья Сестра, именно так она себя назвала. И у неё тоже были жёлтые глаза. - Инквизитор выразительно взглянул на Алонсо.
- И вот теперь, брат-командир, - тихо и внушительно проговорил он, - мне интересно было бы услышать ВАШЕ мнение по поводу этого случая.

Отредактировано Узор (2013-07-19 09:13:55)

Корвинус лишь негромко вздохнул в ответ на вопрос сотника. Взяв в руку нож и поднявшись с тюфяка, он прошёл к срединной опоре палатки: облокотившись на неё и поигрывая ножом в пальцах левой руки, уставился на Карлеона. Затем перевёл взор на заднюю стенку палатки, потом - снова на сотника, словно прикидывая что-то.
- "Волки, идущие в Свете"... - повторил он с некоторым оттенком грусти. - Ах, брат-командир, если бы вы сейчас сказали такое не мне, а Исидору - будьте уверены, это обеспечило бы вам несколько лишних часов приятных впечатлений. Кстати, о них... - Он покосился на задёрнутый полог. - Судя по тому что я видел, у вас ещё приблизительно час: Исидор, похоже, вознамерился испытать на вас "кресло пророка Тариуса", а для его сборки и налаживания требуется немало времени, слишком сложный механизм...
Корвинус несколько секунд помолчал, словно прислушиваясь к чему-то. Где-то неподалёку пофыркивали у коновязи лошади, издалека доносились обрывки чьей-то беседы. Затем, словно придя к какому-то выводу, инквизитор кивнул.
- Вы знаете, брат-командир, - проговорил он, - меня всегда раздражает эта манера брата Динца устанавливать мою палатку на самом краю лагеря. Похоже, наши братья-меченосцы постоянно норовят оказаться подальше от инквизитора... Признаюсь, порой здесь не слишком уютно. Вот и сейчас, взгляните только: палатка, обращённая задней стенкой прямо к лесной чаще. Так и ждёшь, что ночью со стороны леса подберётся какой-нибудь убийца, взрежет палатку и всадит спящему инквизитору нож промеж рёбер. Тем более что в этом окаянном лесу мало того что бродят волки - он прямо-таки создан для укрытия и засад: сплошные буераки, овраг в полумиле отсюда, а ещё дальше - брод через реку... Вопиющая беспечность!
Говоря это, инквизитор продолжал поигрывать ножом: и на слове "беспечность" рукоять ножа как-то сама собой выскользнула из его ловких пальцев, и нож упал на пол рядом с его сапогом. Тихонько выбранившись, инквизитор опустился на одно колено, не сводя взгляда с сотника, подобрал нож... И, ничуть не изменившись в лице, коротким тычком вонзил его в опору палатки над самым полом. Пальцы инквизитора мгновенно скользнули за голенище сапога и выдернули оттуда в точности такой же нож: выпрямившись, Корвинус как ни в чём не бывало сунул его в ножны на поясе. Первый же кинжал остался торчать в шесте палатки в какой-то полупяди над землёй, воткнутый под углом. Так, что для связанного человека не составило бы труда перерезать путы на руках за спиной.
- Что ж, брат-сотник, у вас ещё есть время - и потому, полагаю, вам стоит позаботиться о спасении своей души, - повысив голос, проговорил брат Роланд. - Будьте искренни в своих молитвах и уповайте на то, что Создатель смилуется над вами и приемлет вашу душу очищенной в живительном горниле телесных мучений. Да помилует вас Свет! - С этими словами инквизитор развернулся - и стремительно вышел из палатки.

Оказавшись снаружи, Роланд окинул взглядом лагерь. Слева неподалёку переминались у коновязи в полумраке лошади: поодаль вырисовывались контуры остальных палаток, подсвеченных заревом костра. Никого из братьев видно не было: сегодня отряд явно не в настроении был травить байки у огня. Вдалеке у мрачного фургона Исидора возились тени палачей, там лязгал металл и слышались приглушённые команды Живодёра. Из-за ближайшей палатки выступил часовой с мечом на поясе - брат Мортемир: завидев инквизитора, стерегущего вход в палатку, он приветственно махнул рукой - и Корвинус вскинул руку в ответ.
Как только страж скрылся за палатками, Роланд выждал ещё пару секунд - и, слегка пригибаясь, крадущимся шагом устремился к коновязи. В несколько шагов он оказался под прикрытием лошадиных боков, где никто со стороны лагеря не смог бы разглядеть его. Ближайшая лошадь, всхрапнув, потянула к нему голову, явно надеясь на корочку хлеба: потрепав животное по бархатной морде, инквизитор извлёк из ножен кинжал - и парой движений перерезал поводья. Следом настал черёд ещё одного скакуна (коим оказался гнедой жеребец сотника), за ним - ещё двух... Освободив с полдюжины лошадей, Корвинус мягким шагом обошёл их, по пути протянув руку и сорвав с сухого репейного куста колючую головку.
Оказавшись около крайней лошади и бросив взгляд в сторону палатки, он успокаивающе погладил животное по боку... А затем коротко зашипел сквозь зубы, словно змея - и сильно ткнул кобылу острием репейной головки в круп.
С диким ржанием, разорвавшим ночную тишину, кобыла вскинулась на дыбы, отчаянно мотая головой - Роланд едва успел отпрянуть. Испуганные примером подруги, прочие лошади присоединились к ней, прянув во все стороны. В один миг смирные животные словно взбесились, рванувшись во все стороны от коновязи. Со стороны палаток раздался чей-то встревоженный крик, затем коротко протрубил рог - к счастью, с дальнего конца лагеря.
- Тревога!!! - заорал Корвинус во весь голос. - Волки! Волки!!! Братья, ко мне! ...Эй! - Развернувшись в сторону палатки, он стремительно ринулся к ней, будто заметив кого-то. - Эй, а ну стоять! Стой!
А вот теперь настал самый острый в прямом смысле слова момент. На бегу Роланд перехватил кинжал обратным хватом, бросив взгляд через плечо - ополоумевшие лошади метались взад-вперёд, и никому из растерянных братьев ещё не удалось схватить хотя бы одну под уздцы... И, едва только палатка скрыла его от возможных взоров - коротко размахнувшись, полоснул себя кинжалом по рёбрам слева.
Корвинус мысленно был готов к этому и рассчитал удар - и всё равно, боль полыхнула распустившимся на теле огненным цветком, сорвав с его уст вскрик. Кинжал взрезал камзол инквизитора и кожу на рёбрах наискось, оставив глубокий порез - тотчас налившийся кровью: кровь ручейками устремилась из раны по боку брата Роланда. Со стоном инквизитор зажал рану плащом (заставив себя сосредоточиться и обтерев кинжал о подкладку, прежде чем вбросить его в ножны - а спустя секунду плащ уже окрасился кровью) - и, скособочившись, выступил из-за палатки.
- Братья! - звал он на ходу, с неподдельной болью в голосе. - Братья, я ранен! Хватайте его! Помогите...