Ашири Фэйлир
А нет, я понимаю... Просто услышал и сразу вспомнил...

Джарид Энар Флинн
А по мне так очень даже хорошо получилось.

Ну как бы это сказать? Каникулы и приносимое ими безделье способствует графоманскому процессу. Поэтому накарябалось мне... Ну что накарябалось. Изначально планировалось совсем другое, но не умею я писать мрачности. А что умею? А это уж не мне судить) Насколько оно соответствует духу мира Колеса судить тем более не мне
Подозреваю, что вообще не соответствует ну да пусть будет

Жизнь в Порубежье хороший пусть и весьма суровый учитель. Как и собственные Стражи от которых так приятно порой сбегать. Получалось не всегда, но тем приятнее победа. Состязание кто кого перехитрит, привносило в ее жизнь, полную тревог и забот, приятное разнообразие. И пусть ее мальчики (что те, кто ушел навсегда, что этот суровый малкири) ворчали после каждой «выходки», им ведь тоже нравилась эта игра. Хоть ни один из них так в этом и не сознался.
Жаль, что Кайриэн для подобных «развлечений» не самое лучшее место. Позолоченное, с идеально прямыми улицами змеиное гнездо, где все и вся пронизано лестью, подозрительностью и предательством. И ладно бы подобным забавлялись лишь благородные лорды разной степени богатства и знатности, так нет же - свою выгоду из развлечений знати старалось извлечь и простонародье.
Ну, во всяком случае, не совсем опустившаяся его часть.
Тому же, что оперевшись спиной на слегка покосившуюся стену захудалого трактира пыталось выпросить у Акира пару медяков на бутылку дешевого и крайне отвратительного пойла, кажется, было глубоко плевать не только на интриги высокородных, но и на собственную жизнь. Которая такими темпами в самое ближайшее время закончится в какой-нибудь канаве.
- Деточка, шла бы ты своей дорогой,- предложила несчастной Айз Седай, вышедшая из узкого и крайне темного переулка. Соваться в который могло прийти в голову разве что одной из самых сдвинутых на голову Зеленых,  звание которой Бриане Тамалин гордо  носила вот уже без малого восемьдесят лет.- На бедность не подаем. 
Акир осуждающе покачал головой, собственно на этом выражение его отношение к происходящему и закончилось. А если что-то еще и оставалось, то было оно, по мнению северянина, явно не для женских ушей, даже старой и крайне циничной перечницы вроде его Айз Седай. Подобная забота о ее душевном покое была воистину умилительна. И не имела совершенно никакого смысла, ибо покой этот был потерян задолго до появления ее синеглазого воина на свет.
Акир с самого начала был против вылазки в эту дыру и уж тем более не горел желанием отпускать ее на встречу с Лансом Эндри, типом весьма скользким и до кучи за что-то сильно не любившем Порубежников. Те отвечали одному из лучших глаз-и-ушей Зеленых  тем же. Ну, вот и как в таких условиях добывать нужную информацию и вообще работать? А вот как получится.
Получалось, надо сказать, отвратительно, что Бриане неимоверно злило.
Нет, самое время возвращаться в Порубежье. Кайриэн и юг вообще ей изрядно опостылел. Север со всеми его опасностями в сотни раз приятнее. И честнее. А троллоков еще и убивать можно.
Примостившееся у стены нечто когда-то было довольно симпатичной девушкой, но неумеренные возлияния оставили на ту красоту лишь жалкие намеки. Девица вертела в руках пустую бутылку и, изредка вздыхая, бросала на чужаков подчеркнуто сокрушенные взгляды. Растопить их ледяные сердца ей, увы, было не суждено.
- Значит, не дашь, да? А если так?- раздраженно просипела маленькая вымогательница, создавая над ладонью небольшой светло-голубой  шарик, свет которого придавал изможденному нелегкой жизнью лицу совсем уж мертвенное выражение.
Возможно, будь на их месте кто-нибудь более впечатлительный и проделанный девчонкой трюк принес бы той деньги для унятия жажды. Вот только Акир в своей жизни видел вещи пострашнее мучающихся с похмелья дичков. Да и Бриане подобными представлениями было не испугать.
Среагировала Зеленая молниеносно с помощью простенького, но крайне полезного плетения подвесив юную любительницу вина вверх ногами.
- Эй, вы чего?!- хмельной дух разом выветрился у малявки из головы.- Я ничего такого не хотела! Ну, правда же! Отпустите!
- Ри… Это и называется «дичок»?
Пожалуй теперь Акир понял за что его Айз Седай так не любит историческую родину, ну кроме Великой Игры, разумеется. Не то чтобы в Порубежье не существовало бедности… Была она, конечно, куда уж без нее, но на Севере она никогда не принимала столь уродливых форм. С точки зрения любого Порубежника тем более печально и возмутительно, когда до подобного доходят женщины и дети.
- Ну, конкретно это называется маленькой и крайне невоспитанной дрянью,- буркнула Бриане с интересом разглядывая попавшее в ее руки чудо.- Ты собираешься успокаиваться или как? У меня от твоих воплей голова раскалывается!
Ужас от осознания  того,  с кем ее свела нелегкая,  сменился удивительной для столь изможденного на первый взгляд тела, жаждой выбраться из западни, вывернуться и как можно скорее дать деру. Ни силенок, ни сообразительности для этого у малявки, слава Свету, не имелось. Зато наглости и упорства - через край.
- Да я! Я вам…
- Что ты мне, милочка?- рассмеялась Зеленая.
Талант у девочки был и немалый. Оставлять такое на милость улицы было  преступлением против всего, чему служили Айз Седай. Осталось лишь донести до ребенка светлую мысль о необходимости образования. Что, учитывая бредни, которые народ имел привычку сочинять о сестрах Белой башни,  обещало быть делом нелегким.  Вот почему Алия из Коричневой Айя находила будущих сестер в приличных домах, а ей вечно не пойми что достается?
- Кстати, давно ты так забавляешься? И если уж на то пошло, как тебя зовут?
- Неа,- уже спокойнее, висеть подобно окороку в кладовой деточке нравилось все меньше.- Меня?! Гинора.
- Красивое имя. Так вот, Гинора, у меня для тебя две новости. В твоем случае - хороших. Во-первых ты умеешь Направлять. Во-вторых, это, возможно, повторяю, возможно, со временем позволит тебе стать Айз Седай. Величайшая честь и для девушек из благородных семей, не то что для… Ладно, не будем о грустном. Свет, в каком же дерьме порой приходится копаться, чтобы отыскать хоть что-то стоящее!
- Эй!- замечание это девочка явно отнесла на свой счет. И правильно сделала.- А если я не соглашусь?
- Могу обрисовать последствия. Весьма безрадостные.
- Чего?
- Того! Я могу отпустить тебя на все четыре стороны, мне не сложно. Позволить тебе и дальше продавать себя за бутылку. Ты этого для себя хочешь? Подохнуть в грязи, когда рядом, стоит только руку протянуть, есть совсем другая жизнь. Нелегкая, тут уж врать не буду. Не всегда благодарная. Но уж всяко лучше этого,- Бриане презрительно обвела рукой окружающие их трущобы. 
- Пппоставьте меня… Пожалуйста.
- Мы вспомнили о вежливости? Замечательно!- промолвила Зеленая, медленно и крайне осторожно опуская девчонку на грешную землю. Убирать плетение она, впрочем, не спешила. Что называется во избежание.
- Ну а если соглашусь, что тогда?
- Тогда ты будешь учиться. И трудиться. Долго и упорно. Потому как без труда в этом мире ничего стоящего не получить. Тебе будет тяжело, очень тяжело. Но знание того стоит, можешь мне поверить. Оно стоит гораздо больше, чем все, что тебе выпадет пережить за десять-пятнадцать лет обучения. Как и возможность служить этому вконец свихнувшемуся миру. Так, ладно, мне пора!
- Куда?
- Спать, конечно. У меня был отвратительный день, и ночь выдалась не лучше. У Кира тем более. Так что с твоего разрешения мы пойдем.
Гинора удивленно хлопала глазами пытаясь понять, почему это ей никто не приказывает идти вместе с ними и уж тем более не грозит невероятными карами за непослушание? Ведь именно так поступали великие и ужасные Айз Седай в половине слышанных ею сказок.
И точно так же поступило бы девять из десяти реальных сестер доведись им найти девчонку раньше Бриане. Куда ведь проще скрутить дичка и, не спрашивая его мнения, притащить в Тар Валон.
Проще, конечно! Только решение приятнее принимать, когда есть выбор. Ну, или его иллюзия.
- Эй, я с вами!
- А на кой ты нам сдалась, скажи на милость?
- Ну, вы же… Вы же сказали, что…
- Ну, говорила и что с того? И потом, я сказала «возможно». Объяснить, что это значит или своим умом дойдешь?
- Но я хочу…
- Хочешь, значит? В таком случае придется тебе научиться слушаться старших. Для начала хотя бы меня. И Исцелить тебя не помешало бы. Не хватало еще, чтоб ты в Башню чего-нибудь притащила.
- Я?!
- Ну не я же! Свет, с кем меня вечно сводит Колесо? Пошли уж, чудо подзаборное.

Навеяно "Чернильным сердцем". Неканонично.

- Кружится  Колесо  Времени,  Эпохи  приходят и уходят, оставляя наследие воспоминаний, которые становятся легендой, а после выцветают и  превращаются в мифы...
В библиотеке было пусто и тихо, посетители к этому позднему часу разошлись, да и большая часть служителей - тоже. Компанию Рашими составляла только стопка книг и масляная лампа под стеклянным колпаком, образовавшая в темном библиотечном зале небольшой пузырь света, ширину которого можно было измерить вытянутыми в обе стороны руками. За окном стемнело, и сквозь цветные стеклышки витража можно было видеть колеблющееся пламя множества фонарей, по обычаям Порубежья освещающих город с вечера до зари, и мягко спускающиеся с неба хлопья снега. Рашими на мгновение умолк - в темном и пустом зале одинокий голос звучал непривычно громко, - потом снова продолжил.
- ...и когда та же Эпоха приходит вновь, они уже давно забыты...
Где-то за Черными Холмами еще не ложился снег, фермеры набивали закрома, готовясь праздновать Бел Арвин, а здесь, в Арафеле в середине Шалдина наметало высокие сугробы. Где-то теперь носило Авина - по ту сторону Черных Холмов или по эту? За прошедшие два с половиной месяца от него так и не пришло ни одного письма. Мастер Берон в ответ на нетерпеливые расспросы отмалчивался или переводил разговор на другие темы, а Масури с тех пор почти совсем перестала шутить и смеяться, и все попытки Рашими развеселить ее встречала раздраженным взглядом. Что же ты наделал, Авин, сам-то хоть знаешь? Ушел и забрал с собою сердце самой прекрасной девушки в Арафеле, забрал ее смех, звонкий, как праздничные колокольчики, забрал искорки веселья из ее глаз. Смотрит она теперь либо в книги, либо за окно, на присыпанные снегом улицы. И хоть бы раз взглянула на него, терпеливо молчащего рядом, осторожно доливающего горячего чаю в ее чашку и очиняющего для нее гусиные перья.  За прошедшие два месяца давно пора было понять, что против южанина у него нет никаких шансов, что бы он ни делал. А может... может отбросить сомнения и воспользоваться своим даром? Остаться с ней однажды наедине и прочесть легенду о настоящей любви, единственной и на всю жизнь, и не оставить ей выбора... Только вот в легендах прекрасные девушки влюблялись лишь в доблестных воинов и путешественников, и Рашими не мог припомнить ни одной, в которой кто-либо полюбил простого скромного библиотекаря.
- ...В некую Эпоху, называемую Третьей Эпохой, в Эпоху, которая еще будет, в Эпоху, давно минувшую, в Горах Рока поднялся ветер...
По залу потянуло сквозняком, затрепетал уголок страницы, Рашими поднял глаза от книги. Ветер... Его холодное дыхание сбило в сторону челку и окатило лицо и, - нет, ему не показалось, - от порыва ветра звякнули стеклышки в витраже. Его дар все еще был с ним. Дар, о котором он не решался рассказать никому. Даже мастеру Берону. Даже Масури. Он и сам поначалу в него не верил. Пока однажды вечером, сидя в гостях у Такавы не прочел их детишкам вслух сказку о Пайдриге-Миротворце. У тех дела шли совсем плохо, тяжба с Сариманами измотала их так, что они готовились продавать дом, и пока взрослые искали в городе новое пристанище, с детьми надо было кому-то посидеть. А через неделю Рашими снова позвали в гости, и потчуя его жареным гусем и пирогом салдэйской рыбой, хозяйка рассказала, что сам Свет послал им какого-то дальнего не то родственника, не то знакомого, который каким-то образом уладил дела обоих купцов к взаимной выгоде. Одна досада - ушел как-то неожиданно, даже пирога не попробовал. А звали-то его как... из головы совсем вылетело - Пайтар, вроде...
Рашими и еще несколько похожих историй мог припомнить - когда нелепых, когда веселых, а когда и не очень. Вспомнить хотя бы тот набег троллоков на караван возле Джаканды. Дернуло же его тогда взять в дорогу книжку о Героях Рога, а потом еще почитать ее вслух караванщикам на привале, чтоб не так скучно было коротать свое время в карауле. После этого он совсем зарекся читать вслух - кто знает, какая из нитей повествования вытянется из книги и вплетется в настоящий, живой Узор? У него никогда еще не получалось этого предсказать.
Рашими до сих пор не решался проверить, как далеко простираются границы его дара? Как глубоко может вплестись в Узор нить, созданная его голосом? Что будет если он... если он прочтет хоть одно из Пророчеств? Хоть строчку из "Кариатонского цикла"? Неужели и правда его голос призовет в мир Дракона Возрожденного? И Тень, что проляжет через Узор Эпохи, и длань Темного, что ляжет на мир людей? Нет, даже представить такое было слишком страшно, и Рашими захлопнул книгу в старой обложке, на которой еще можно было угадать полустершийся силуэт диковинного змея с когтистыми лапами и развевающейся гривой.
- ...Ветер не  был началом. Нет ни начала, ни конца оборотам Колеса Времени. Однако оно - начало всех начал.
За окном вовсю мела метель, бросая горсти снега в окна, вздрагивавшие и звеневшие от порывов ветра. В свете трепещущих фонарей снежная пелена вихрилась, завивалась кольцами, вращалась в темном небе, подобно огромному колесу.

А вот это мне привидилось когда я седня гуляла с друзьями.

Изелле молчала. Молчала и Бриане, не столько даже сожалея о том, что обладательница столь редкого Таланта так и не была замечена Башней, сколько… Нет, предсказания, особенно такие, это точно не для нее.
- Кто еще знает?
- Никто. Я так и не решилась…
Угу, Изелле так и не решилась поведать о привидевшемся ей одним не самым приятным утром пару месяцев назад. Никому кроме уж точно не заслуживавшей подобного доверия сестры Зеленой Айя. Знать бы еще, за что ей это все? Чтобы жизнь медом не казалась, не иначе. Но она и так особой сладостью никогда не отличалась.
Тогда зачем? Почему?
- Я расскажу об этом в Башне. Обещаю. Как скоро это, по-твоему, случится?
-  Не знаю. Может через десять лет, а может и через  семьсот. Семь Башен в огне… Знаешь каково это видеть как твою землю пожирает Запустение, а твой народ… О нас даже памяти не останется, Бриане! Но это будет лишь началом. Порубежье… Ты ведь не хуже любого из нас понимаешь, что будет если…
Понимала. Слишком хорошо понимала. Эта суровая земля давно уже стала родной. А война, которую вели эти люди, стала и ее тоже.
Война, которую они рано или поздно проиграют.
С другой стороны… Что значит судьба Малкир в масштабах целого мира? Если предвестником Возрождения Дракона и Последней Битвы станет гибель их страны… то так тому и быть. Колесо плетет так, как хочет колесо, а одна проигранная битва это еще не вся война. Слабое, конечно, утешение, но за неимением другого и то хлеб.
Впрочем, это совсем не означало необходимости сложить лапки, покорно дожидаясь сплетения рокового Узора. У них есть информация, которой одна не в меру неугомонная кайриэнка обязательно поделится с главой своей Айя, и какое-никакое, но время. Возможно даже целая жизнь. А может и несколько поколений в запасе.
Если повезет. А если нет?
Изелле молчала. Взгляд малкири устремлен на весело потрескивающий в камине огонь, будто одна из опаснейших стихий была в силах дать ответы хотя бы на часть мучавших провидицу вопросов.
Кровь и проклятый пепел! Врагу не пожелаешь такого. И правда, порой незнание - благо.

Отредактировано Бриане Тамалин (2015-01-19 10:33:58)

   
Это... просто... Нет слов )))

О, это же прекрасно. ))

Ашири Фэйлир
Тоже очень красиво.

Рисуйте больше. )))

Зарисовочка Авина помогла, наконец, оформиться в относительно литературное того, что не так давно привиделось мне на работе. В общем очередная бредятинка)) На этот раз о временах Разлома.

Холодно. А еще хочется есть. Но этим сейчас страдают едва ли не все, так что ничего удивительного. Ей вообще, если подумать, грех жаловаться. В отличие от сотен тысяч, сметенных с лица матери-земли она жива. Пока что. 
Мир изменился. Мир сошел с ума. А таким как она осталось лишь беспомощно наблюдать за крушением цивилизации и гибелью ее цвета.
Айз Седай… Слуги Всего Сущего, пожертвовавшие собой во имя спасения остальных! Одни погибли быстро, другие медленно и мучительно умирали до сих пор, превращая мир, который когда-то любили в отвратительнейшее место.
И что же осталось в сухом остатке? А ни-че-го! Ни она, Рима Эллесин, ни десятки таких же учениц, которых старшие берегли как будущее мира, строго говоря, не могли называться Айз Седай. Последние годы из-за войны их практически некому было учить.
А потом и совсем некому стало.
Они не могли называться Айз Седай, но приходилось ими быть как бы противно и горько ни было от этого на душе.
Искать и сохранять, пытаться передать жалкие крохи того, чем владели сами в надежде… А на что, собственно? Что когда-нибудь все это закончится? Что мир залечит нанесенные ему раны и человечество, если и не вернется к былому величию, так хотя бы  перестанет болтаться на грани полнейшего уничтожения?
Сколько раз она думала об этом ночами, вглядываясь в чернильную бесконечность неба? О мире, который они потеряли. О людях, которых когда-то любила. О тех,  кто ушел от нее навсегда, чтобы возродиться. Когда-нибудь. В мире, куда более приветливом, чем сейчас.
А что для этого нужно сделать? Для этого нужно перестать жалеть себя и работать не покладая рук, искать и попытаться-таки сохранить то немногое, что у них еще осталось.
Но Свет, как же мало она знает! Как же мало может! И это сводит с ума, рвет душу на части почти так же сильно, как поразившее мужчин безумие. За что им все это?
За что?!
Те же самые слова чьи-то руки вывели на пока еще стоявшей, но уже заметно покосившейся стене.
Собственно только она, да несколько бесформенных валунов различного размера и цвета (явное последствие применения Единой Силы) и напоминали о существовании здесь когда-то одного из красивейших городов мира. Если уж война, время и сошедшие с ума мужчины не пощадили величественные постройки, то что уж о человеческих жизнях-то  говорить?   
Было тут и еще несколько надписей, сохранившихся каким-то чудом. Эддин Бейл написал имена своей жены и детей буквально за три дня истаявших от неизвестной ему болезни. Вилла Саммерс проклинала предавшихся Темному и молила Свет о спасении. Чуть ниже кто-то не совсем еще (хотелось бы в это верить) отчаявшийся накарябал отрывок из стиха, который некоторые ученые относили к началу нынешней, а то и к концу прошлой Эпохи.
«Я ж уношу в свое странствие странствий лучшее из наваждений земли».
И не так уж, по сути, и важно, что хотел этим сказать древний поэт. Куда важнее, что чувствовал и какой смысл вкладывал в эти строчки бедняга, что попытался сохранить наследие древних для тех, кто будет в силах прочесть и понять. Ну, или хотя бы попытаться это сделать.
Холодный, шершавый камень. Ставшие его частью слова полные горечи, боли, тоски и… надежды. На что? На память. Хоть какую-нибудь память.
Стена плача. Это ведь самая настоящая стена плача по миру и не сумевшим его сохранить людям!
Свет, защити их! Защити их всех!
А Байл, ушедший вместе с Льюсом Тэрином и сотнями таких же отчаянных храбрецов к Шайол Гул все-таки оказался прав: живые в конечном итоге позавидуют мертвым.   
И видит Свет, она завидовала.

Отредактировано Каралин Дайлин (2015-01-29 00:53:19)