Альтернативная реальность, где Ранд уже обрел просветление, но в силу того, что без Дракона Тармон Гай'дон не состоится, слинял в неизвестном направлении "для приведения мыслей в порядок". В этой реальности ЧБ была признана Рандом (еще до обнаружения, что там половина Приспешники) "неудачным проектом", и он начал второй проект для Аша'манов - в объединенной Белой Башне. То есть часть АМ живет в ЧБ, часть - в ББ вместе с Айз Седай, каждая из частей АМ считает себя отдельной структурой. ЧБ живет замкнуто, а АМ ББ активно воюют с Шончан на границах.
Во главе объединенной ББ мудро поставили женщину, не причастную ни к одной из группировок во время Раскола, Айз Седай из Зеленой Айя по имени Сенталь. Та добилась постепенного начала интеграции АМ в ББ, но два года спустя...
Одним прекрасным утром Белую Башню сотрясает взрыв. Покои Амерлин на верхних этажах разрушены, сама Амерлин мертва. Её Хранительница Летописей выжила, хоть и ранена, и утверждает, что перед тем, как всё случилось, к Амерлин зашел глава АМ ББ, Элан Морин. По словам очевидцев, он вернулся в Башню вчера вечером, провел ночь со своей возлюбленной из Айз Седай, а утром просто пришел к Амерлин.. и убил её.
Морина объявляют в розыск. Аша'маны ББ возмущены и заявляют, что хотят принимать участие в расследование и не верят в виновность Морина. Айз Седай ополчились на Аша'манов.
Последней каплей становится то, что после срочных выборов новой Амерлин на Престол восходит довольно радикальная Красная сестра, и первый же её указ обязывает всех АМ связать себя Узами в качестве Стражей с Айз Седай. Возмущенные подобным, все АМ покидают ББ.
Новая Амерлин отправляет из Башни посольства сестер к лагерям и пристанищам Аша'манов по всему миру, чтобы те уговорили их вернуться обратно в Башню. Одно из таких посольств отправляется в Черную Башню. Самое странное, что посольство состоит из 21-й сестры, из которых 13 из Красной Айя (совпадение? недосмотр?), а в числе прочих есть та самая бывшая Хранительница Летописей, что была свидетелем гибели Сенталь, и сестра, которая была конкуренткой взошедшей на Престол Красной на минувших выборах. Посольство получает странный приказ ни в коем случае не разделяться.
На подъездах к Черной Башне посольство АС атаковано Аша'манами, которые агрессивно отреагировали на вторжение на их территорию столь крупного отряда сестер да еще и с оплеухой в виде 13 Красных (напоминаю - это классический полный круг для укрощения). Гвардейцы перебиты, Айз Седай взяты в плен и связаны Узами (как отряд Тувин Газал). В битве с АС погибают двое Аша'манов - их укротили и убили сумевшие успеть соединиться в небольшой круг сестры. Мазрим Таим обвиняет сестер в попытке атаковать Черную Башню, отказываясь принимать их объяснения, что они пришли с миром. В качестве наказания, но проявив милосердие, он объявляет, что возглавлявшая оказавший сопротивление Аша'манам круг сестра будет публично усмирена...

Массивные створки медленно распахнулись, хотя никто не поддерживал их с внутренней стороны. Двое Аша'манов, стоящих по обе стороны от входа, даже не шелохнулись, и несколько секунд остальные тоже не двигались с места, пока наконец Бертрам с легким поклоном не пригласил свою Айз Седай внутрь. За первой парой последовали остальные, несмотря на огромную ширину прохода следуя в строгой очередности, о которой никто не заботился, но которая образовалась сама, вызывая абсурдную ассоциацию с процессией у входа в бальную залу.
Зала, в которую они вошли, и правда подошла бы для бала, если не считать неудобные линии колонн у боковых стен. Света было много, и глаз сразу же привлекали несколько фигур в дальней части зала, никто из которых, казалось, не придал особого значения появлению остальных.
Первой, на кого упал взгляд Мирани, была Летиция, стоящая к ним лицом и мертвенно бледная. Бледность, наверное, была единственным признаком страха, с которым женщина не сумела совладать: ее спина была прямой, красная бахрома на аккуратно расправленной шали висела ровно и не дрожала, пальцы рук были обманчиво расслабленно переплетены, а гладкие черты лица не выдавали ничего. Если бы не это чуть-чуть слишком остраненное выражение лица, можно было бы подумать, что она не замечает взгляда, который устремлен ей в спину. Человек, сидящий позади нее на стуле, поставленном на высокий постамент, глядел ей в затылок с выражением лица таким пустым, что это явно пугало даже некоторых из входивших в зал суда Аша'манов.
Секунду спустя какое-то движение слева от Летиции привлекло внимание Мирани, уже занявшей место рядом с остановившимся на почтительном расстоянии Бертрамом. Эльсин, маленькая кайриенка, тоже завернутая в шаль с алой бахромой, порывисто подошла к стоящему рядом с ней Аша'ману, в котором без малейшего труда можно было опознать выходца из тех же краев, что и она сама. Маленький во всем, небольшого роста, узкий в плечах, с мелкими чертами лица и щуплый, он с первого взгляда производил почему-то сильное отталкивающее впечатление, которое нельзя было объяснить одним только тем, что такой внешне слабый мужчина в женских глазах выглядел весьма непривлекательно.
Он, не мигая, смотрел на Летицию, пока почти такая же бледная, как вторая Красная, Эльсин что-то порывисто ему шептала, удушливо краснея - на бескровном лице это было видно особенно хорошо. Несколько секунд спустя он вскинулся, будто только сейчас заметив, что к нему обращаются, и отмахнулся от обращавшейся к нему Айз Седай, как от назойливой мухи. Та дернулась, словно ее ударили, но послушно отошла и замерла, теребя края шали и глядя в пол прямо перед собой, не поднимая глаз ни на Летицию, ни на Аша'манов, ни на вошедших сестер, которые постепенно выстраивались рядом со своими Аша'манами, образовав полукруг, края которого упирались я ряды колонн по обеим сторонам залы.
Бертрам, наподвижно стоящий рядом с Мирани, выглядел и чувствовал себя все так же, и именно сейчас степень напряжения, которую девушка ощущала в нем весь последний час, казалась совершенно уместной, словно высокий Аша'ман заранее знал, какое зрелище их ждет, и готовился к этому. Он, насколько Мирани могла видеть, не смотрел больше ни на кого, спокойный взгляд мужчины был прикован к расслабленно сидящему на своем высоком троне М'Хаэлю. Перед тем, как отпустить локоть своей Айз Седай, Бертрам легонько сжал его, напоминая о своем предостережении, но ничем больше не обратил на себя ее внимание.
- Пойдем, - Фарлан от неожиданности или от чего-то другого вздрогнул и остановился, когда Фаолайн, чуть не упав на него, схватила мужчину на руку. Избегая смотреть Айз Седай в глаза, он тем не менее не попытался стряхнуть ее пальцы и несколько секунд стоял неподвижно, давая ей возможность собраться, а когда он раскрыл рот, голос его, гулкий и особенно хриплый от того, что Аша'ман пытался говорить тихо, звучал почти мягко. Настолько, насколько Фаолайн могла разобраться - она так привыкла к тому, что иллианец постоянно говорит с нажимом, что могла ошибиться, когда нажим вдруг исчез.
Безошибочным, впрочем, было то, что женщина ощущала от него по Узам: Мойн совершенно точно заметил бурю эмоций, которыми она с ним поделилась, и был ей несколько ошарашен. Настолько, что даже его собственная злость на короткое время ушла на второй план, пока он боролся с тем, что обрушилось на него. Наверное, пауза, которую Айз Седай получила, была обусловлена не столько тем, сколько он был готов предоставить ей, чтобы взять себя в руки, сколько тем, сколько времени ему самому на это понадобилось. К этому моменту в маленьком зале кроме стражи у дверей они остались вдвоем, и Аша'ман позволил себе еще несколько коротких слов, прежде чем довольно твердо повести Фаолайн в зал суда:
- Мы уйдем так быстро, как будет возможно. Не смотри и не думай, если сможешь.
Фарлан, насколько можно было судить по его тону, и правда хотел, чтобы Айз Седай последовала его совету, но интонация последних слов не оставляла много вопросов в том, насколько он сам верил в то, что ей это удастся. Когда иллианец занял свое место в ряду Аша'манов рядом со стремительно бледнеющим Эдвином Тисальо, М'Хаэль бросил на него короткий взгляд, еле заметно кивнул и встал.
- Я вижу, все в сборе.
Мазрим Таим еще раз оглядел зал и легко сбежал со своего постамента с ловкостью совсем молодого и не обремененного его властью человека. Это, однако, почему-то только усилило ощущение его превосходства над собравшимися, словно ему нипочем была повисшая в зале напряженная тишина, и сгустившийся в воздухе почти осязаемый страх, замешанный на ненависти, не касался его.
Или касался, но лишь придавал сил.
- Я приветствую вас в Черной Башне, сестры. Приветствую лучше, чем вы приветствовали нас.
Встав рядом с Летицией, от отвесил ей легкий поклон, лишь качнув головой, и показалось даже, что Аша'ман улыбается. Ощущение, впрочем, было эфемерным и не могло иметь под собой оснований: М'Хаэль не улыбался и вообще не выражал каких-то заметных эмоций: ровное, расслабленное лицо несло сдержанно-покровительственное выражение, спина мужчины была расслаблена, и вообще он казался неправдоподобно спокойным, настолько, что эта неправильность постоянно била в глаза, не давая ни на секунду перестать смотреть на него. М'Хаэль, судя по облику, едва замечал, что происходит вокруг, жил только голос, которым мужчина неспешно ронял слова, властный и негромкий, но отчетливо слышный в любом уголке огромного зала.
Поклонившись женщине, он снова принялся обводить взглядом людей, окруживших место, где они с ней стояли, и выдержал солидную паузу, прежде чем продолжил. Когда же он снова раскрыл рот, казалось, что эта задержка была не намеренной, просто он на секунду отвлекся и забыл, что нужно продолжать. Его ведь подождут, правда?
- Мы здесь, чтобы судить женщину, преступившую все мыслимые границы нашей терпимости. Все вы знаете, что случилось в Тар Валоне не так далеко отсюда несколько дней назад. Элан Морин, человек, называющий себя Аша'маном Белой Башни, убил Престол Амерлин, - Таим весомо качнул головой и сделал паузу, безо всяких эмоций тем не менее отмечая важность и значительность того, о чем говорил, - Опасность, которую все мы так давно видели, реализовалась, хотя, я вынужден признать это, совсем не тем путем, который мы ждали. Мужчины, раздающие чины Аша'манов, не имея на это никакого права, которых мы считали подвластными Айз Седай, повернулись даже против них самих. Удар Тени, направленный против Айз Седай, обернулся ударом и против нас. Женщины из Тар Валона избрали на Престол Красную.
Впервые на лице салдэйца появилось подобие жизни, черты его ужесточились, ноздри раздулись, выражая сдерживаемый гнев, хотя осанка оставалась такой же небрежной, а тяжкое молчание, последовавшее за этими словами, было недолгим. Можно было заметить, что чем дальше мужчина говорил, тем более глухо он ронял каждое слово, удерживая всех в зале во все возврастающем напряжении. Единственным, кто реагировал на ход речи М'Хаэля не так, как остальные, хотя его Айз Седай и не могла знать об этом, был Фарлан. Злость в нем не ослабевала, но словно уходила на задний план перед чем-то, что женщина в этот момент не могла понять, но отчетливо ощущала, как тяжелая речь главы Черно Башни производит на иллианца совсем не то впечатление, которого явно хотел добиться говорящий.
- И теперь здесь, у нас, это... посольство, - Таим слегка споткнулся на последнем слове, но произнес его безо всякой интонации, которую можно было бы от него ожидать, а затем заговорил чуть быстрее, в голосе начал появляться гнев, холодный, но от этого только более страшный, - глава которого ведет в Черную Башню тринадцать Красных Айз Седай. Ведет приветствовать нас, и, словно мы не знаем, чем, укрощает первого же мужчину, до которого может добраться. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы декларации и акты ничем не прикрытой агрессии, которые исходят из Тар Валона все эти дни, не завели всех нас в Бездну Рока, но мы не вправе позволять непрощаемым преступлениям против нас сходить с рук - хоть Аша'ману, хоть Айз Седай, хоть самому Темному.
Голос достиг своего пика и оборвался, а Марзрим Таим с почти безразличным, скучающим видом повернулся лицом к Летиции, руки которой наконец начали мелко дрожать, встав ко всем остальным боком. Казалось, все в зале исчезло, кроме белого, как полотно, лица Летиции, и равнодушного салдэйского профиля М'Хаэля.
- Мы проявляем милосердие к остальным Айз Седай, входившим в обвиненный круг, гнев Черной Башни за преступление, которое они не могли предотвратить, не падет на них. Летиция, Айз Седай из Тар Валона, признана виновной и будет усмирена за преступление против Черной Башни. Все, кто хотят выступить в ее защиту, могут высказаться. Сейчас.
Молчание, повисшее в зале, длилось мучительно долго. Даже мужчины, которые были готовы к этому представлению, а многие из них одобряли его и наслаждались им, стояли, почти не дыша. Не скрипели сапоги переступающих с ноги на ногу людей, не шелестела одежда. Если бы зал освещали факелы, а не подвешенные в металлических чашах шары света, хотя бы они могли шипеть, но даже этого звука не было слышно. Самым громким звуком очень скоро стало дыхание женщины, уже давно знавшей, что приговорена.
Таим смотрел на Летицию все теми же пустыми, почти безразличными глазами, и она, хоть, наверное, уже не видела вокруг себя ничего, словно бы исчезала под этим взглядом. Истончалась, таяла. Губы Айз Седай стали мелко трястись, палцы, еще минуту назад нарочито расслабленно переплетенные, побелели от напряжения, и даже несмотря на это заметно дрожали. Казалось, маска ее спокойствия сейчас лопнет, и в тот момент, когда показалось, что это вот-вот случится само собой, все женщины в зале вдруг почувствовали, как связавшие их Аша'маны резко напряглись, ощутив что-то, недоступное их взгляду.
Бертрам шумно вдохнул и отвернулся, еще несколько вдохов и резких движений головами предупредили о том, что должно было случиться, а Фарлан, резко и больно ухватив Фаолайн заметно дрожащей рукой, в последний момент толкнул ее себе за спину, так что она, единственная из всех, не видела, как Летиция со страшно расширившимися глазами рухнула на колени, словно ей подрубили ноги, и только по тонкому вскрику, который несчастная не сумела сдержать, поняла, что свой суд Аша'маны свершили.
Звуки умерли. Усмиренная Летиция дрожала и, наверное, плакала, прикрыв ладонями глаза, губы женщины шевелились, но ничего не было слышно. Мазрим Таим молча и бесстрастно смотрел на нее, затем взмахнул рукой, тонкий кайриенец повторил его жест и, возможно, что-то сказал, во всяком случае едва живая Эльсин на негнущихся ногах вышла вперед, подхватила Летицию и быстро, ни на кого не глядя, вывела ее из зала, пройдя сквозь линию быстро расступавшихся людей; маленький Аша'ман, не сказавший за весь суд ничего, вышел вслед за ней.
Не было сказано ни слова, но Аша'маны, возможно, подгоняемые не только незнакомым женщинам церемониалом, но и шоком связанных с ними сестер, быстро вывели своих Айз Седай из зала, почти волоча на руках тех, кто не мог идти сам. Прошло меньше минуты, прежде чем в зале осталось лишь трое: Таим, погруженный, кажется, в какие-то свои мысли, но в остальном совершенно спокойный, Фаолайн и Фарлан, который все еще держал женщину за руку чуть выше локтя. Трудно было сказать, сколько еще прошло времени, когда М'Хаэль наконец опомнился и повернулся, чтобы уйти, и только сейчас отпустивший Фаолайн иллианец заступил ему дорогу...