Погодка выдалась дрянная, как на зло.
Фэрус сидел под навесом из веток и шкур, сооруженным наскоро вокруг сухого дерева, и вдумчиво строгал из толстого сучка невиданного зверя. Рядом, как выводок волчат в тесной норе ютились его соратники. Костров не разводили, чтобы не привлекать внимания, и от сырости, холода и невозможности сварить горячей похлебки, глядели кинтарцы на своего вожака, как упомянутые звери. Разговоров не заводили, ибо настроение у всех было под стать погоде. А если  кто-то и открывал рот, так только за тем, чтобы ворчливо ругнуться, да безответно поинтересоваться с десятый раз - на кой они оставили руины.
Коваль будто и не слышал этого, отгородившись от мира накинутым на голову капюшоном. Когда разведчик принес ему весть о том, что к руинам направляются странники, он приказал своим людям свернуть лагерь, привалить кострища камнями и отойти дальше в холмы. Брать с чужеземцев явно было нечего, и Фэрус просто предпочел никак не заявлять о своем существовании. Так пришлецы скорее насытят свое любопытство и уйдут, впоследствии никому по дороге не обмолвившись. Перебить их было проще – сейчас под дождем эта мысль уже многим казалась более светлой, но Коваль по прежнему был уверен, что возможная кровь с обоих сторон уюта и спокойствия не стоила.
Дополнительным испытанием к дождю и прочим неудобствам стала остановка кинтарского каравана подле руин. Всем сразу стало ясно, что теперь  отсиживаться под голым деревом придется гораздо дольше. Но вместе с этим никто ни разу не заикнулся о разорении караванщиков – на земляков без нужды руку поднять не смели.
Уже стемнело, и кто-то из соратников даже подремывал, когда разведчики принесли вести о новых пришлецах. Колесо не иначе как издевалось, решив собрать у проклятых руин как можно больше народу. Однако присутствия Белоплащников у себя под носом Фэрус стерпеть уже не мог. По первому слову кинтарцы поднялись со своих мест, воодушевленно принимая возможность размяться и отогреться. Вся их озлобленность от обстоятельств нашла цель, на которую можно было наконец выплеснуться и Коваль повел своих людей вниз с холмов.
Шли они быстро и налегке, оставив большинство вещей в лагере. Бывшие охотники и ремесленники – Фэрус не был уверен, что они действительно готовы принять настоящий бой против тренированных солдат, но на их стороне была внезапность и опускающаяся темнота. К тому же они верили своему вожаку, и Коваль чувствовал решимость своих людей тем сильнее, чем стремительнее сам шагал вперед. 
Они вышли к лагерю, когда в нем уже закипал бой. Но Фэрус не бросился стремглав вниз, он оценивал происходящее и соратники нетерпеливо ждали.
- Мы для них неожиданность, - после минутного промедления обратился к своим людям Коваль. – Лоунан, возьми луки и рысью вокруг. В рукопашку не вступай. Если ударят по вам – в рассыпную и собирайтесь у другого края. Беглецов из этого круга не выпускать. Мы ударим отсюда под ваш первый залп. Бейте лошадей, не жалейте. Бой один на один с Белоплащниками не принимать. Видите командиров – вышибайте первыми. Слабые места их доспеха вы знаете. Не давайте себя ослепить. В центр не лезьте. Если эти караванщики не промах, то мы крепко зажмем клещи. А теперь за дело…
После этих коротких распоряжений Фэрус повел часть своих людей в бой. Без боевого клича, без суеты, они как дикие звери спустились с холма и яростно бросились, когда внимание Белоплащников было на мгновение отвлечено лучниками с другого края кольца.
В этот миг волнение отхлынуло, и Коваль почувствовал себя так уверенно, словно всю свою жизнь он посвятил битвам. Что же стоит в сравнении с этим маленькая предстоящая стычка? Это чувство не делало его самоуверенным или беспечным, но в царившей суматохе и хаосе он твердо мог оценивать действия своих людей, рыцарей и караванщиков. Где была нужна его помощь, а где нет, когда нужно было потеснить, а когда отступить и перегруппироваться. Не во вред своей позиции Фэрус выискивал взглядом сотника, осознавая насколько важно обезглавить отряд, превратив его в стадо. Возможность подвернулась.
Вся ценность конницы в наскоке. Но и сейчас они царили на поле боя над скверно вооруженными караванщиками, отчасти позабыв про строй – это было на руку. Коваль окликнул попавшегося на глаза сотника трусливой собакой, но для прочих эти слова прозвучали на древнем наречии. Вопреки своему же научению, Фэрус устремился в бой без помощи, однако и в отличие от прочих он точно знал, что делает. Когда сотник попытался оттеснить кузнеца своим конем, дабы после нанести удар по «замешкавшемуся при увороте» кинтарцу – эта тактика не сработала. Уходить с дороги мощного животного Коваль не стал, а встретил размашистым ударом левого кулака прямо в зубы. Конь оглушительно заржал от боли и просел на задние ноги так, что едва не уселся на землю. Всаднику самому пришлось сосредоточится на том, чтобы удержать равновесие и не получить удар затылком своей же лошади, резко затормозившей и откинувшей голову. Этим мгновением и воспользовался Фэрус, обрушивая на белоплащника сокрушительный удар самодельной однолезвийной секиры. Отточенное лезвие пробило доспех  вместе с плотью, и Коваль сбросил раненого рыцаря в истоптанную до склизкой грязи землю. Вторым ударом он холоднокровно прикончил раненого противника. Маленькой победе радоваться не пришлось, ибо сначала на помощь, а по итогу ради мести к кузнецу устремилось целых двое белоплащников. Встречать их удалью Фэрус уже не стал, а отступил к своим соратникам. Те приняли рыцарей на свой гибкий строй, как рыбу в сеть и вскоре эти двое так же лежали на земле.
При всей хаотичности происходящего кинтарцы под руководством Коваля действовали слажено. Ран выпало и на их долю, однако удерживая связь друг с другом, они довольно ловко маневрировали, отчего всадники окончательно теряли свое преимущество перед пехотой.

Победа была делом времени. Напуганные караванщики смогли собрать свой гнев, видя, как пошатнулась воинственность белоплащников после внезапной подмоги с холмов. Смерть родных и товарищей гнала кинтарцев с мстительным остервенением бросаться на рыцарей. Они были готовы даже голыми руками рвать неприятеля…
Какой-то парнишка с остекленевшим взглядом и мертвецки бескровным лицом в отрешенном упорстве вновь и вновь вонзал обломок стрелы в недвижное тело одного из белоплащников. Защитив себя,  он уже не мог понять, что все кончено.   
Сердце у Фэруса болезненно сжалось.
- Оттащите от караванщиков одного белоплащника. Остальных добивайте или не мешайте добивать, - приказал он своим людям. – Вся эта ватага здесь не просто так, а ради кого-то. Я хочу знать кого.
Коваль глубоко вздохнул и, наконец, расслабленно опустив руку с секирой, почувствовал насколько она отяжелела. Это только кажется, что пролитая кровь ничего не весит…
Ссутулившись более обычного, он подошел к помутившемуся пареньку и настойчиво вытянул обломок стрелы из его рук. Никаких слов для него не было. Фэрус только крепко сжал плечо бедняги и поймал себя на том, что всматривается в изуродованные и окровавленные черты лица мертвого белоплащника. По сложению тот был достаточно крепким, чтобы оказаться  Талврином, но все нутро кузнеца не желало искать в мертвеце и малейшего сходства с сыном.
Фэрус часто задумывался, что сделает, если его родная кровь однажды выступит на него с мечом, но никогда не доводил это размышление до ответа.  И сейчас, давая кинтарцам возможность вволю излить свое горе и гнев за счет смерти врагов, он не желал знать, чьи головы под рыцарскими шлемами. Это было, должно быть, малодушно, но правильно.
Не смотря на утихшую битву, соратники Коваля не оставляли бдительность. Часть из них пыталась помогать раненым, но часть все еще несла караул вокруг поля битвы, упреждая как возможное бегство нежелательных гонцов, так и незаметное появление со стороны кого бы то ни было еще.

Когда менестрель, нервно отхлопавший себя по карманам, нашел кости и поспешно пихнул их в ладонь Дэрин, мир для нее снова стал теплее и приветливее, несмотря на царящий вокруг кошмар. Но теперь, как заметил Эд, перевес снова был на стороне кинтарцев, да еше как! И кинтарцев этих точно прибавилось, также как и прибавилось у них оружия, не подобающего мирным фермерам. К примеру, откуда вон тот секиру свою достал? Не продавать же на ярмарку вёз, хотя кто его знает... Тут явно было над чем поразмыслить, но поразмыслить Эдвин предпочел бы в тишине и безопасности, хоть и на холоде.
- Давай-ка оттащим его в сторонку, а то мало ли что, - предложил Сорока девушке, кивнув на Джэрина. После чего повертел головой, пытаясь найти взглядом Майса, но тот снова куда-то исчез, оставив их тыл неприкрытым. Эдвин мысленно пожелал ему быть испепеленным Светом и решил, что разыскивать его на этот раз не будет. Скорее всего, тот уже покинул поле боя и сидел где-нибудь под безопасным кустом.
- Тише, потерпи немного, - Дэрин заметила, что двуреченец начал приходить в себя, с тпудом ворочая языком, а кровавое пятно на белом шапероне, натянутом на его голову, все расползалось. Надо будет перевязать его понадежнее.
Эдвин подхватил Джэрина подмышки, велев Дэрин взять его под коленки, и они уже разверулись в сторону руин, как на их пути из темноты кто-то возник. И не просто так возник, а с луком, нацеленным аккурат в грудь менестрелю.
- Далеко спешите на ночь глядя? - поинтересовалась фигура в натянутом на голову капюшоне и с лицом, замотанным темной тряпицей, ну точь-в-точь как у тех сказочных айил за Хребтом Мира, о которых пели Лудильщики.
Эдвин от неожиданности икнул и уронил Джэрина обратно на мокрую землю под возмущенное ругательство белокурой ведьмы.
- Ну-ка, поворачивайте назад, к костру. Перевяжете там своего, а после и с вами разберемся. Эй, Коваль! Гляди, тут кто-то с попойки тебя не спросясь уходит! - гаркнул лучник. Эдвин понял, что побег сорвался - теперь к ним приковпно слишком много внимания. Но еще остается шанс разобраться, кто тут всем управляет и уболтать его.

Отредактировано Эдвин Алдайн (2014-12-06 22:03:58)

Только сейчас Эдвин заметил, что в суматохе где-то потерял лютню и мешок с вещами. Кинжал, который был в руке, он поспешно заткнул за пояс, и тут же показал ладони, что, мол, свободны. Да, один еще был в рукаве и два в тайниках плаща, если ему повезет и его не начнут сейчас обыскивать.
- Беженцы мы, - ответил Эдвин, решив не менять легенду с которой они с Майсом сюда пришли. - Погорельцы. А вы-то сами - кто?
Больше всего его мучил вопрос, что сказали о себе Джэрин и девчонка, но расспросить Дэрин не было времени. Оставалось надеяться, что двуреченец еще долго не придет в себя. Достаточно долго для того, чтобы Эдвин успел затеряться в ночи. Если его сейчас не свяжут. Дэрин сердито зыркнула в сторону менестреля, потом с опаской покосилась на секиру, которую держал в руке главарь.
- А я из Глауглин, - назвала она деревню, в которой родилась. - Это там, к северу, в Холмах.
Она еще раз оценивающе посмотрела на Фэруса и медленно присела возле головы Джэрина. Мужчины могут точить лясы хоть полночи, не ждать же, пока он истечет кровью. Вздохнув, она стянула с его головы шаперон и порвала его по шву, потом еще раз и еще, пока не получилось несколько полос ткани, которыми можно было обмотать голову Джэрина. И тогда они, пожалуй, будут в расчете: он спас ее жизнь, как и обещал, а она - его. Только вот что делать дальше? То, что их нежданные защитники были местными разбойниками, было ясно как день, несмотря на то, что стояла уже ночь. Может они поживятся тем, что осталось в фургонах и оружием белоплащников, да и уйдут? Одно только настораживало: какая разница разбойникам, кто куда шел и зачем?
Эдвин, напрягшись, ждал, что скажет главный у этих людей. В том, что это был человек с секирой, не было уже никаких сомнений. Но в это время еще один, с таким же неразличимым в темноте лицом, подвел к их компании белоплащника. Тот был бледен и растрепан, по белому табарду шли темные разводы не то крови, не то местной грязи. Правая рука висела плетью, левую завел за спину его "провожатый". Другой рукой он держал намотанный на кулак хвост темно-русых волос - белоплащник был из маредийцев.
- Полегче, ты, падаль, - прошипел он, пытаясь не то, чтобы освободиться, а хотя бы встать так, чтобы заломленная за спину рука болела меньше. - Кто тут ваш главный? Ты в своем уме, караванщик?! - оскалился он на Фэруса, когда "провожатый" дотолкал его до него. Очевидно, он был одним из оцепления, и лица караван-вожатого в темноте не разглядел. - Мы пытались спасти вас! Тут в окрестностях скрывается ведьма, и если вы приютили ее... моли Свет, чтобы она оказалось одной из этих! - он кивнул в сторону двух распростертых возле костра женских тел. Обе были теми самыми светловолосыми молодухами, которых выгнали из строя к сержанту.

Отредактировано Эдвин Алдайн (2014-12-10 21:00:36)

Пока Эдвин вместе с Дэрин его поднимали, Джэрин еще несколько раз попытался произнести хоть что-нибудь, но все это звучало лишь как один неразборчивый хрип. Голова все еще трещала, словно по ней колотили молотом, а слабость расползлась по телу так, что парень даже рукой нормально пошевелить не мог. Он слабо вертел головой из стороны в сторону, пытаясь понять, что сейчас происходит и как долго пробыл без сознания, но перед глазами все по-прежнему плыло, и потому он мог видеть лишь чьи-то неразборчивые силуэты вдали. Неужели они смогли уйти от белоплащников? Или их все же победили кинтарцы? И откуда здесь взялся Эдвин? А где Майс? Эти и еще десятки вопросов возникали одним за другим в его голове, но ясного ответа он ни на один пока не находил. Тут до его ушей донесся чей-то незнакомый голос, и парень попытался оглянуться на него, но тут его вдруг резко уронили обратно в грязь.
Ударившись об землю, Джэрин тут же почувствовал, как боль в голове мгновенно усилилась в несколько раз, отчего он издал тихий стон. Если бы он мог говорить, то сейчас громко проклял бы менестреля, который и уронил его. Дэрин же присела рядом, и начала обвязывать ему голову. Получилось довольно иронично – он напал на того белоплащника чтобы спасти ей жизнь, а в итоге это она сейчас спасала его. Тем не менее, парень был ей за это искренне благодарен. Вновь послышались чьи-то голоса. Оглядевшись, Джэрин увидел еще несколько людей, но поподробнее их он не смог разглядеть. Однако, из них сразу выделялась чья-то очень крупная фигура. Завязался диалог, из которого двуреченец мог разобрать лишь часть слов, но общий смысл он смог уловить. В какую же беду они вляпались теперь?
Несколько мгновений спустя, к ним приблизился еще чей-то силуэт. Присмотревшись получше, Джэрин все же смог узнать в нем белоплащника, которого похоже крепко держали. Получается, эти люди те самые караванщики? Неужели они и вправду смогли одолеть рыцарей? Как бы ему не хотелось принять это за правду, парень все же верил в это с большим трудом. Дальнейших же прозвучавших слов Джэрин разобрать не смог.
- Что… происходит? – с большим трудом все же прохрипел парень, вопросительно взглянув на Дэрин.

Коваль скосился на девчонку, отмечая для себя то, как она встрепенулась при словах о ведьме. «Сообщники» при ней тоже присутствовали, во всяком случае, о раненом она пеклась с большим усердием, чем о «простом нанимателе». Вон и мальчишка старается примазаться, будто чужеземцам когда-либо было какое-то дело до судеб кинтарцев. Доводы были спорными, но для себя Фэрус решил не отпускать троицу, пока не докопается до причин вынудивших этих «беженцев» так не к стати оказаться вместе с караваном. А пока следовало разобраться с белоплащником.
- Забрали нескольких девиц с собой, - Коваль процедил сквозь зубы эти слова, надавив на небрежность, с которой они прозвучали. – Ты говоришь о наших женах, дочерях и сестрах, как о козах, которых можно увести по праву хозяина.  Так каково это чувствовать себя скотиной, и ждать занесут над тобой нож или нет?
Фэрус перехватил секиру за древко и широко махнул другой рукой в сторону, где его соратники освобождали мертвецов от их доспехов, складывая железо в одну кучу, а тела укладывали рядком вдоль разъезженной дороги.
- Я лучше привечу ведьму у своего костра, чем буду мириться с вашим правосудием, - заявил он не только для белоплащника, но и для девчонки, находившейся рядом. Если она действительно была той, кого искали, то пусть пока считает себя в безопасности. Что делать с ведьмой, если она все же действительно найдется, кузнец пока не знал, а вот ни одного рыцаря с этой бойни он отпускать точно не собирался.
- Ты, вижу, тоже не любишь белоплащников, - обернулся Коваль к Эдвину, вылавливая в полутьме его взгляд. – Можешь прирезать его. Отомстить за друга.

В одно мгновение на Фэрусе скрестились взгляды почти всех присутствующих: и ведьмы, и менестреля, и белоплащника.
- И поделом ему будет, - твердо ответила Дэрин двуреченцу, имея в виду, конечно, белоплащника. - Сам-то он скольких сегодня убил!
Однако пальцы ее непроизвольно вцепились в плечо Джэрина - она тоже волновалась. Белоплащник, разумеется, заслуживал смерти, но если его убьет менестрель... что-то в этом было настолько неправильное, что Дэрин было не по себе. Если, конечно, Эдвин - настоящий менестрель, и плащ с лютней носил не ради вранья, в чем девушка все больше сомневалась.
После слов Фэруса на этом пятачке караванной стоянки повисла напряженная тишина. Эдвин и белоплащник сцепились взглядами, и менестрелю казалось, что даже теперь, в вечерних сумерках было заметно, как посерело и выцвело лицо рыцаря.
- Да как же... безоружного-то, - растеряно пробормотал Сорока. Но тут же вспомнил, что самих белоплащников это никогда не останавливало - что сегодня, что в тот день, когда на их пути оказался караван Эдвина. И значит, то, что он с ним сделает, будет справедливо.
Эдвин закусил губу и запустил руку в рукав, нащупав там рукоять кинжала. Ему иногда случалось пускать его в ход, когда не было возможности выкрутиться и убежать, но вот так, чтобы подойти и вскрыть человеку горло, как барашку на бойне... противно, наверное, будет. Противно, но справедливо.
Эдвин стиснул зубы, готовясь сделать шаг к своей жертве. Белоплащник рванулся, пытаясь высвободиться, так что за его спиной выругался удерживавший его разбойник.
- Это был приказ! - Чаду как-то еще хватало духу, чтобы не потерять достоинства и не сорваться в крик, но его сдавленный голос выдавал страх. - У нас был приказ!
"А сам-то каким местом думал? Приказ у него был!" - Эдвин чувствовал, что заводится. Все шло не так. Сколько раз он думал, выжидая в чьем-то в сарае или в кустах пока из виду скроется патруль белоплащников, с каким бы удовольствием он прикопал бы их всех живьем да и сплясал бы на их могиле, а вот теперь поди ж ты! "Ну, давай! Это быстро будет. - Быстро. Но не так!" Вот еще недавно он воспевал простым фермерам и работягам деяния Рогоша Орлиного Глаза и других Охотников за Рогом. А Рогош бы не перерезал горло безоружному. А король Артур Ястребиное Крыло? И сможет ли сам Эдвин после того, что сделает, также как и раньше, с чистой совестью петь об их подвигах? Как петь о том, во что сам не веришь хотя бы чуть-чуть? Может, ему и после народ будет все также кидать медяки в дорожный мешок, только будут эти деньги хуже краденых.
- Не буду я, - ответил Эдвин исподлобья посмотрев на человека с секирой. - Беспомощного не буду я резать.

Джэрин тяжело вздохнул, после чего, преодолев боль и слабость, приподнялся, заняв тем самым сидячее положение. Конечно Дэрин была права, но все же вот так резать этого безоружного белоплащника, словно собаку… Чем они сами будут отличаться от него и ему подобных, если точно так же возьмут на себя роль судей и палачей? Где будет проходить та грань, которая отделяет правильное от неправильного?
Двуреченец молча наблюдал за тем, как Эдвин, достав кинжал, замер в нерешительности. Когда белоплащник начал оправдывать свои действия, в глазах Джэрина на мгновения загорелся огонек сострадания. Жутко наверное было вот так стоять и ждать, пока какой-то неизвестный тебе паренек решает твою участь. Однако то было лишь огонек, а не пламя, да и тот вскоре потух. Сам он понимал, что судьба белоплащника была предрешена уже заранее. Взгляд усталых глаз Джэрина переметнулся на человека с секирой, который являлся главным у кинтарцев. Он пленных брать был точно не намерен.
И вот напряженное ожидание окончилось, когда Эдвин объявил о своем решении. Двуреченец слегка ухмыльнулся, но в темноте это могла заметить разве что только Дэрин. Он наконец окончательно убедился в том, что этот менестрель являлся кем угодно, но уж точно не тем страшным монстром из сказок про направляющих. От осознания этого, Джэрин почувствовал странное облегчение.
Однако, как бы там не было, решение Эдвина не могло спасти жизнь белоплащника. Когда главарь кинтарцев подошел к пленнику, парень не стал отворачиваться, а лишь продолжал наблюдал за тем, как происходит казнь. Правосудие свершилось, как эти люди того и хотели. Точно так же, как это самое правосудие вершат сами Чада Света. Однако его это не касалось.
Решив, что уже достаточно отдохнул, Джэрин попробовал подняться, не обратив внимания на возмущение Дэрин. Содержимое желудка тут же поползло к горлу, а ватные ноги согнулись под весом его тела. Чтобы не упасть обратно на землю, он уперся на плечо девушки, в тоже время удерживая в себе подступающую рвоту.
- Спасибо, - лишь слабо промолвил он, после чего сделал первый шаг по направлению к Эдвину, которого уже было схватил за руку тот самый кинтарец.
Тут вдруг ему на глаза попали два женских тела, что лежали у костра. Дэрин спасти он спас, а вот их… Ему стоило немалого усилия обернутся обратно. “Думай не о допущенных ошибках, а о том, как их можно исправить” – так всегда говорил его отец. Тяжело вздохнув, он продолжил медленно передвигаться вперед. Хотя бы среди них не было тела той девушки, которая первой встретила его на подходах к лагерю. Он мог лишь надеяться, что Палетта смогла выбраться из этого хаоса живой.

Отредактировано Джэрин ал`Рис (2015-01-08 11:52:42)