В этот момент молодой, светлоглазый лорд Сайган показался барду старше, чем был на самом деле. Про таких, как он, старики говорили «мудр не по годам». И было Корольку спокойно, хотя знал он, что в будущем еще, может быть, не сойдется с господином во взглядах. В ответ юноша ничего не сказал, молчаливо соглашаясь со словами Хромого. Сам того не зная, лорд Сайган озвучил то, что часто повторял отец Тагери.
Взяв кубок, бард осушил его сразу наполовину. По жилам заструилось пряное тепло.
- Охотно, милорд, - прошептал Королек и пробежался быстрыми пальцами по струнам лютни. Зала наполнилась чистым и высоким голосом юноши.
Он пел о том, как луна подарила женщине сына, но не приняли ребенка ни отец, ни родня, и только ночное светило пело ему колыбельные песни. Женщина больше желала быть любимой, чем любить, и отдала младенца луне.
В печальную песню причудливым образом вплелось описание звезд, неба, дорог и морских берегов. Голос Тагери то затихал, то становился громче, набираясь нового чувства, и вот, играя все быстрее и быстрее, бард вдруг оборвал все звуки. Повисла звенящая тишина, а затем, отбросив лютню на подушки, Королек встал, распрямился струной, и зацокали по полу каблуки потертых башмаков. Юноша танцевал под, только ему слышимую, мелодию, но четко отбивал ритм. Сначала стук каблуков был подобен редкому дождю, потом он словно заговорил на разные голоса и, наконец, превратился в звук сердца, рвущегося из грудной клетки. Тагери завертелся юлой, взмахнул руками, почти взмыв на носки, и камнем рухнул вниз к ногам своего единственного зрителя и слушателя.

Гулко стучало сердце, сбивая движение воздуха в легких, на лбу Тагери замерли блестящие капельки пота. Он не танцевал так с того самого момента, как навсегда расстался со своим табором, и ни для кого больше он так не сбивал ноги. Пение, трюки, танец – все, что шло от души, за недолгое путешествие в одиночку превратилось в простое ремесло, предназначенное для того, чтобы добывать пропитание. Никто еще не просил Тагери спеть то, что было мило ему, оттого его признательность лорду Сайгану только возросла.
Щеки обожгло поцелуями. Бесхитростный жест, не имеющий ничего общего с плотским влечением, сбил Королька с толку. Он растерялся и смутился в своей безотчетной радости, не зная, что следовало бы сказать или сделать в ответ. Поддавшись эмоциям, Тагери перехватил ладони господина в свои руки.
- Милорд, милорд…
Всматриваясь в лицо лорда Сайгана, по которому плясали тени, Королек видел, что его песня и танец взволновали господина, но смог ли он его порадовать? Тагери силился, но никак не мог понять, что скрывается за спокойной улыбкой и ровным дыханием.
- Я могу еще что-нибудь для Вас сделать, милорд? – тихо спросил юноша.
Он не хотел уходить, сам не зная, почему. Только чувствовал, что не должен оставлять хозяина дома одного.